Бернгард Куглер - История крестовых походов

Иерусалим был вторично и на этот раз окончательно потерян для христиан. Крестовое знамя, как знак господства христиан, никогда уже не должно было развеваться на стенах Святого города. Но предстояли еще большие потери, если бы не удалось ощутительно наказать сильного врага. Магометанские союзники крестоносцев двинулись наконец в поход. Ибрагим из Гимса сам отправился в Аккон, чтобы с тамошним рыцарством определить план войны, и был принят им, и особенно тамплиерами, с особенными почестями, что, конечно, вызвало на Западе сильное негодование. Однако среди иерусалимцев в эту минуту молчали ссоры, которые их до сих пор разъединяли: тамплиеры, иоанниты и немецкие рыцари единодушно вооружались к решительному бою, вспомогательные войска пришли даже из северной Сирии и из Кипра. На юге Святой Земли отряды всех этих маленьких земель соединились в одно значительное войско, которое, пожалуй, могло бы сравниться по числу и воинскому искусству с противниками. Между тем союз христиан с мусульманами и на этот раз основывался на непрочном фундаменте. Среди последних было сильное нежелание драться с единоверцами, кроме того, многие из них боялись нападать на страшных харизмийцев. Ибрагим из Гимса понял опасность положения и потому сделал разумное предложение избежать битвы и занять твердую позицию под защитой Аскалонской крепости; харизмийцы, которые в опустошенной земле не могли уже найти никакой добычи, потеряли бы терпение, если бы война затянулась дольше, покинули бы египетский лагерь и этим доставили бы союзникам удобный случай счастливо окончить поход. Это предложение понравилось многим христианским властям, но другие спорили и, кажется, в особенности патриарх Роберт, который имел здесь такое же вредное влияние, как некогда кардинал Пелагий в долине Нила. Его мнение победило. 18 октября 1244 крестоносцы и сирийские мусульмане подошли к Газе. Когда сирийцы завидели харизмийцев и египтян, то среди них распространился страх и ужас. Почти еще до начала сражения войска Крака, Дамаска и Гимса покинули поле битвы, а христиане, будучи не в силах вынести одни ужасного натиска, искали, наконец, спасения в беспорядочном бегстве. Но они были окружены уже со всех сторон; их лучшие бойцы были убиты или взяты в плен, был истреблен цвет трех духовных рыцарских орденов, и только незначительному остатку крестоносного войска удалось выйти из поражения тяжело изнуренными.

В Каире поднялось великое ликование, когда пришло известие об этом великом событии, Аккон, напротив, был исполнен печали, смущения и страха. Тамплиеры и иоанниты отправили посольство к султану Эйюбу и предлагали большую сумму денег за освобождение пленных. Султан решительно отказал в этом и к своему отрицательному ответу присоединил насмешку, что духовные рыцари — жалкие христиане, потому что вместо того, чтобы содействовать миру среди своих единоверцев, к чему они особенно были обязаны, они были в злобных раздорах между собой, а также оказывали всю возможную враждебность своему государю императору Фридриху и его зятю, знаменитому графу Ричарду Корнваллийскому. После этого христианские послы попросили у некоторых подкупленных деньгами эмиров Эйюба совета, как бы им достигнуть своей цели. Но последние не умели ответить ничего, кроме того, что рыцари должны просить заступничества императора Фридриха, которого султан чрезвычайно любит и уважает. Упорные противники штауфенского дома заявили, что никогда не унизятся до этого.

Победоносное войско египтян и харизмийцев бросилось между тем преследовать побитых врагов. Христиане, которые боялись уже за стены Аккона, правда, тотчас же потеряли некоторые местности, но все-таки могли немного успокоиться от своего страха, потому что Эйюб думал сначала о покорении своих единоверцев в Сирии. В 1245 году он осадил Дамаск, принудил своего дядю, Измаила, сдать город и этим в четвертый раз восстановил в главном то великое государство, которое добыли войной и которым владели Саладин, Алькамил и Аладил. Правда, чтобы удержать это государство, ему приходилось выдержать еще один кровавый бой, потому что непостоянная шайка харизмийцев внезапно перешла к Измаилу и вместе с ним старалась взять обратно Дамаск. Но самый способный из сирийских князей, Ибрагим из Гимса, не имел больше охоты служить партии, которая видимо шла к распадению. Поэтому он соединился с египтянами и нанес харизмийцам почти уничтожающее поражение, вследствие которого остаток орды разошелся, частями пошел в службу к разным князьям передней Азии и вскоре совсем потерялся в народном движении этой обширной страны. С тех пор Эйюб стал действительным повелителем Египта и Сирии и ему оставалось только покорить христиан. В 1247 году он двинулся против Аскалона, далеко выдвинувшегося на юг передового укрепления после области Иерусалимского государства. Крестоносцы сделали все возможное, чтобы удержать это место. Из Аккона и из Кипра пришли вспомогательные флоты. Но сила врагов была слишком велика. Стены были пробиты и гарнизон был немилосердно умерщвлен за исключением немногих, которым удалось спастись.

Но когда гибель Палестины ужасно придвинулась шаг за шагом, северной Сирии пришлось также сильно страдать. В Антиохии и Триполисе до 1233 господствовал князь Боэмунд IV. С тех пор там правил его одноименный сын, Боэмунд V. В 1244 году ему угрожали страшнейшие враги всех культурных народов, монголы, которые до сих пор еще не беспокоили непосредственно христианскую Сирию, хотя уже в продолжение целого поколения наполняли ужасом Азию и Европу. Говорили, что от Боэмунда требовали срыть все укрепления в Святой Земле и уступить варварам все его денежные доходы и три тысячи девушек. Князь отвечал указанием на свой добрый меч, который однако мало бы ему помог, если бы монголы не были тогда увлечены другими разбойничьими походами и завоеваниями. Но все-таки антиохийцы и с ними армяне вскоре потом должны были платить дань монголам. А в 1247 году туркменская орда ворвалась в княжество, опустошила все, что только могла и нанесла большие потери рыцарству Боэмунда, которое вышло против этих полудикарей с высокомерной беззаботностью.

Этому скоплению несчастий мало помогало то, что боевые силы восточных христиан были теперь немного более сплочены, чем до сих пор. Как мы видели, Иерусалимское государство отреклось от Штауфенов и возвело на престол Алису Кипрскую. Королева умерла в 1246 и правителем Иерусалима был сделан ее сын, король Генрих Кипрский, как ближайший наследник. С тех пор он управлял обеими значительными областями крестоносных государств. Но собственными силами они уже не могли больше держаться. Они были предоставлены скорому и безнадежному падению, если бы не случилось нечто такое, чего едва можно было ожидать: Запад еще раз, в самоотверженном одушевлении, поднялся на войну с исламом.