Бернгард Куглер - История крестовых походов

Хроника Пюи характерно называет его. facilis ad omne bonum, gracilis ad equitandum . Ср. Hist. de Lanqued II, 8.

Место рождения Петра в точности неизвестно. Тем не менее Пустынник был несомненно родом по крайней мере из города или окрестности, относившихся к епархии Амьена. Потому его можно называть Петром Амьенским и уже этим указанием опровергнуть ошибочные мнения, которые ведут его происхождение из Бельгии, Германии и т. д.

Это обстоятельство известно нам благодаря историческому сочинению Анны Комнены кн. Х, ed. Bon., II, 29.

Петр начал свою крестоносную проповедь, по-видимому, в местности Берри, следовательно не так далеко от Клермона в Оверни. Положительных сведений об его появлении до или даже во время собора в Клермоне вовсе нет.

Правда, мы слышим о песнях крестоносцев других народов, например, ломбардцев; но, по-видимому, в этом отношении все-таки немцы были впереди. Ср. Рерихта, « Beiträge zur Geschichte der Kreuzzüge », стр. 40 и 47 и Гоффмана фон Фаллерслебена, « Geschichte des deutschen Kirchenlieder », 3 изд. Ганновер, 1864, стр. 39 и след.

Число трудно принять. Оно показывает только, что собралось большое множество народа.

Гегенмейер, « Peter der Eremite » стр. 175 и след., думает, что Алексей с самого начала велел войску пилигримов переправиться через Босфор и что его благонамеренный совет не вступать в борьбу с сельджуками до прибытия лучших войск относился только к спокойному пребыванию западных людей на азиатском берегу. Взгляд, изложенный в тексте, ближе подходит к источникам, но различие этих двух мнений не велико.

В длинных спорах о положении Цивитота я принимаю мнение тех, которые считают его за Геленополис, теперешний Герсек, на северо-западе от Никеи, а не Кемлик (Циус) на западе от Никеи. Ср. Гигенмейера, Peter der Eremite , стр. 179 и след.

Говорят, что Раймунд еще до выступления с родины дал клятву никогда в нее не возвращаться. Во всяком случае, он вскоре стремится только к приобретению нового княжества на востоке.

Гагенмейер, Ekkehardi Hierosolymita , стр. 329.

В своем письме к Алексею Урбан называет этого легата dux belli .

Это — мнение Зибеля: Geschichte des ersten Kreuzzuges , стр. 311 и след.

Вопрос об отношениях, которые крестоносцы должны были бы разумно установить с греками, часто поднимался и различно разрешался. Но от ответа на этот вопрос очень зависит все понимание истории крестовых походов и поэтому надо здесь заметить следующее. В вышеприведенной статье «Крестоносцы и Комнены» я выставил тот взгляд, что хотя император Алексей жизненными интересами своей империи принужден был соединиться с латинцами для борьбы против сельджуков, но что этот союз мог принести хороший плод в том случае, если бы император удовольствовался возвращением себе Малой Азии и предоставил товарищам по их желанию распорядиться с Сирийскими землями. Этот взгляд был затем признан справедливым некоторыми исследователями, а другие возражали. Это возражение основывается, сколько я вижу, на том, что совместная деятельность пилигримов с византийцами была невозможна вследствие их культурного различия и еще потому, что Алексей должен был опасаться самостоятельного могущества крестоносцев в Сирии, особенно норманнов, как враждебного ему и поэтому должен был предотвратить его утверждение. Я не придаю никакого значения этому возражению. Культурное различие не помешало грекам и крестоносцам войти между собой в гораздо более близкие отношения, чем то было необходимо для образования между ними союза; для этого было бы достаточно, чтобы император и крестоносные государи, в особенности Боэмунд, до некоторой степени уговорились о «дележе предполагаемой добычи». Далее, мнение, будто Алексей не мог уступить норманнам Антиохию, потому что оттуда могло быть сделано на него нападение, прямо извращает положение вещей. Алексей прежде всего должен был возвратить себе Никею и Иконию, если его империя должна была снова стать надолго жизнеспособной, но Антиохия стояла для него уже на втором плане. Конечно, норманнское владычество в Сирии могло когда-нибудь стать ему в тягость (хотя едва ли особенно серьезно, если бы греческое государство снова действительно окрепло), напротив, не приобретение вновь Малой Азии заключало в себе прямо смертельные опасности.

При всем том императору Алексею нельзя сделать нравственного упрека за то, что он не хотел разделить добычу с крестоносцами. Правда, он не понял, что благоразумие повелевало ему считать войско пилигримов самостоятельной силой, но только империалистическая традиция его государства натолкнула его на ложные пути его политики. Он поступил вроде того, как великие немецкие императоры в средние века. Сирия имела для него почти то же значение, как для них Италия, и Антиохию конечно, можно назвать Миланом Комненов. В обоих случаях имперская тенденция была ужасно отомщена. Немецкое королевство разрушилось в Италии, а в стремлении за сирийскими лаврами Комнены пропустили настоящий момент для покорения Иконии. Братская вражда между греками и крестоносцами главным образом послужила основанием к окончательному падению как иерусалимского государства, так и Восточной Римской империи и в этом отношении повела к тому, что еще до наших дней полумесяц блестит на Святой Софии.

По Альберту Аахенскому, битва Готфрида с императором окончилась со славой для первого. Готфрид сложил оружие только тогда, когда император предложил мир и представил заложником своего сына Иоанна, впоследствии императора. Сообщение Альберта содержит, кроме того, несколько других сведений, отличных от вышеприведенного, о судьбе Готфрида в Греческой империи, но все это может войти в наш исторический рассказ только тогда, когда степень достоверности хроники Альберта будет установлена более тщательно, чем то было сделано до сих пор.

Он просил у императора достоинства великого доместика на Востоке и, может быть, уже высказывал свое желание приобрести Антиохию.

Эти стихи переведены с французского подлинника Эмануэлем Гейбелем и в этом виде изданы были в первый раз Зибелем в названных лекциях « Aus der Geschichte der Kreuzzüge ».

Приведенная характеристика, правда, относится собственно только к французам и провансальцам; но при этом имелась в виду вообще противоположность северно-французского и норманнского характера к провансальскому.

Ср. Рерихта, « Beitrage zur Geschichte der Kreuzzüge », II, 37, Гагемейер, « Peter der Eremite », стр. 256, относит занятие города к 9 часам утра.