Бернгард Куглер - История крестовых походов

Король Фулько, конечно, не играл никакой видной роли в этих антиохййско-византийских распрях. Он был того, бесспорно правильного мнения, что нужно по возможности избегать открытого боя с превосходной силой императора и мелкими уступками отклонять большую беду, пока опасность, угрожавшая от греков, опять минует. В этом направлении он дал пока хороший совет князю Раймунду и заметил также (зимою с 1142 на 1143), относительно упомянутого плана византийского странствия в Иерусалим, что он хочет наилучшим образом принять императора в святом городе, но чтобы император привел из своего войска только 10.000 человек, потому что Иерусалимское государство слишком мало, чтобы вместить или прокормить большое число людей. После этого Иоанн уже недолго беспокоил латинцев, так как в апреле 1143 года, когда он только что хотел отдать своему войску приказ выступить в Сирию, он ранил сам себя на охоте и умер после немногодневной болезни. Но положение изменилось от этого лишь в небольшой степени, — так как Иоанн незадолго до своей смерти собрал к себе важнейших офицеров своего войска и предложил им признать императором его младшего сына, вышеупомянутого принца Мануила, потому что он был особенно храбрым и умным молодым человеком [44]. Офицеры заявили, что они на это согласны, и их слова было достаточно, чтобы обеспечить престол за принцем Мануилом, потому что в тогдашней Византийской империи войско было решающей силой. Но для крестоносцев этот даровитый преемник престола Комненов мог стать таким же опасным, каким был его предшественник.

Среди таких обстоятельств, среди тяжелых беспокойств от превосходства сельджуков и греков, оканчивалась жизнь короля Фулько. Свои непосредственные владения он, правда, оставил в возможно хорошем положении, потому что Иерусалимское государство было в мире с Дамаском и этим самым до известной степени защищено от Ценки, и в то же время внутри дела успешно шли вперед, так как, напр., только в последние годы Фулько были построены замки garde blanche и Крак и монастырь в Вифании; но как все это было шатко, ввиду страшных опасностей, которые угрожали северной Сирии, а вместе с тем и Святой Земле! Поэтому можно сказать, что тогдашнее положение крестоносцев было поистине достойно сожаления. Потому что, сколько бы они ни были сами виноваты, что их ожидания в будущем так омрачились, но все-таки это был чрезвычайно тяжелый жребий быть окруженными в далеком мире Востока, от Багдада и Кипра до Константинополя, одними только врагами. К тому же они пережили теперь великое несчастье, что умный король Фулько был внезапно отнят у них несчастной случайностью. А именно, в ноябре 1143 во время быстрой езды перед воротами Аккона король упал вместе с лошадью так несчастливо, что скоро после того испустил дух. Его смерть была для крестоносцев тем ужаснее, что его сыновьям, Бальдуину и Амальриху, было только тринадцать и семь лет. За старшего сына Бальдуина во главе правления стала теперь королева-вдова Мелизенда. Таким образом Иерусалимское государство в роковое время попало под управление женщины, которая к тому же по своему гордому и властолюбивому нраву была неблагополучным подобием своей сестры, Элизы Антиохийской, получившей такую дурную славу.

Князя Раймунда Антиохийского нам изображают одним из самых блестящих героев его времени. Он был очаровательно прекрасен, богатырски силен и неодолим в бою и притом изящно красноречив и обходителен. Но у него не было талантов правителя. Он безумно дерзко играл с опасностью, гонялся за недостижимыми приобретениями и, наконец, вовлекал себя и своих в погибель.

До сих пор он очень счастливо удерживался в самом бурном ходе событий, и эти относительно счастливые результаты, конечно, способствовали тому чтобы еще больше поощрить его к безумнейшей отваге. Потому что едва он услыхал, что император Иоанн умер, он отправил посольство к молодому Мануилу в Киликию и потребовал выдачи всех антиохийских областей, занятых греками. Мануил не только ответил на это гордым отказом, но даже повторил старое притязание Комненов, что все страны, которые некогда принадлежали Римской империи, по праву принадлежат ему. Ответив таким образом антиохийским послам, он оставил однако сирийские границы, чтобы прежде всего вернуться в Константинополь и принять императорскую корону из рук патриарха. Раймунд немедля воспользовался его удалением, ворвался в Киликию и отнял у греков несколько укрепленных мест.

Это было горько отмщено, потому что молодой император вскоре после того, как он вступил в свою столицу и там прочно утвердил свое правление, послал сухопутное войско и флот под начальством самых испытанных полководцев своего отца против Антиохии. В Киликии и на антиохийском берегу дело дошло до кровопролитных битв, которые, несмотря на отдельные успехи, наконец так ослабили князя Раймунда, что он для предупреждения худшего сам отправился в Константинополь и глубоко смирился перед императором. Но был помилован только тогда, когда просил прощения у гробницы императора Иоанна и возобновил ленную присягу как вассал Византийской империи (1144).

Конечно, все это было началом гораздо больших бед. Имадеддин Ценки зорко следил за христианами и с радостью видел, как без его содействия все положение вещей переменялось к его выгоде. Фулько умер. Раймунд был далеко, и сила Антиохии подорвана. Теперь должно было нанести главный удар — крестоносцев теперь нечего было опасаться, чтобы они быстро и единодушно заградили ему путь.

Но и здесь еще эмир принимал в соображение, что эти латинские христиане были героическое племя, в борьбе с которым его единоверцы до сих пор только редко могли успешно помериться силами. Особенно опасным казался ему граф Иосцелин, который обыкновенно сидел в Телль-Башире и оттуда дерзкими набегами держал в страхе половину Месопотамии и заслужил у своих противников почетное название дьявола среди франков. Наконец решил осадить многолюдный город Эдессу. Но чтобы отвлечь внимание христиан, он сначала предпринял осенью 1144 года поход в северную Месопотамию и прервал его только тогда, когда один из его военачальников сообщил ему, что обстоятельства благоприятны для начала главной борьбы. В ноябре он с сильным войском неожиданно появился под Эдессой. Город имел хорошие укрепления и его защищали самым храбрым образом; но город должен был неизбежно пасть, если бы в скором времени не пришло вспомогательное войско. И хотя граф Иосцелин вооружался из всех сил, но так как не решился один выступать в открытом поле против превосходных сил Ценки, то послал спешных послов за помощью в Иерусалим и Антиохию. Королева Мелизенда действительно склонилась на настойчивые просьбы эдессцев и послала на север нескольких, баронов, но прежде чем они достигли цели, прошло время, когда они могли помочь спасению осажденного города. Что происходило в то время в Антиохии, мы с точностью не знаем: или князь Раймунд был слишком истощен потерями, которые нанесли ему греки, чтобы иметь возможность тотчас двинуться в поле; или он еще не возвратился из упомянутого путешествия в Константинополь. Таким образом случилось, что граф Иосцелин напрасно ждал помощи, когда Ценки уже подкапывал стены города. Осажденные сопротивлялись прекрасно: духовенство армян, греков, и латинян билось рядом с рыцарями и наемниками; латинский архиепископ Гуго, которому Ценки предлагал содействовать сдаче города, гордо отклонил это предложение. Тогда эмир велел зажечь деревянные сооружения, которыми он некоторое время подпирал подкопанные стены, и по сделанной этим бреши его дикие толпы вторглись в город. В ужасной резне последнее сопротивление осажденных было сломлено, и весь город завоеван, за исключением цитадели. Но и эта последняя сдалась через два дня (декабрь 1144).