Бернгард Куглер - История крестовых походов

Почти так же мало счастья и мира было в Антиохии и Триполисе. Хотя в Антиохиии молодая вдова Констанца и патриарх Аймерих жили некоторое время в согласии; но она упорно отклоняла все предложения о втором браке. При этом она отказывала самым видным французским вельможам, которые были тогда в Антиохии и очень были бы готовы укрепить своим сильным мечом слабые силы Антиохии; и она это делала вовсе не из-за непреодолимого отвращения ко второму браку, но только для того, чтобы сколько можно дольше сохранить от чужой воли независимость свою и союзного с ней патриарха. В Триполисе граф Раймунд и графиня Годиерна, сестра Мелизенды, хотя уже много лет были в браке и имели двух детей, сына и дочь, теперь страшно поссорились, так что можно было опасаться, что их брак окончательно расстроится. Правда, чтобы подействовать здесь примиряющим образом и вместе с тем сломить упрямство антиохийской княгини, король Бальдуин отправился в Триполис и позвал туда также свою мать и Констанцу. Но успех этого намерения далеко не удовлетворил самым огромным ожиданиям, какие можно было питать. Потому что Констанца упорно продолжала отказываться от всех мужей, которых ей предлагали, а Годиерна требовала, чтобы ей позволили оставить Триполис и удалиться к своей сестре в Неаполис. Но едва только уехали все княгини в Антиохию и в Неаполис, как граф Раймунд был убит, проезжая через ворота собственного города. Говорили, что это постыдное дело было совершено ассасинами; но кто направил на этого христианского властителя их кинжалы, которые до тех пор обращались только против правоверных магометан — это осталось совершенно неизвестно. В Триполисе управление взяла теперь Годиерна за своих несовершеннолетних детей (Раймунд III и Мелизенда), а в Антиохии вскоре после того (1153) Констанца внезапно и тайно решилась на второй брак. Но она выбрала себе мужа не из числа западных вельмож, которые могли бы оказать поддержку ее шаткому государству; она увлеклась прекрасной наружностью и отвагой сравнительно маловажного рыцаря Райнальда Шатильонского. Этим она возвела на трон человека, который позднее для Антиохии и еще более для Иерусалима должен был получить роковое значение, и его дурной характер высказался самым возмутительным образом тотчас после того, как он получил руку княгини. Потому ли, что его соблазняли богатства патриарха или его оскорбляла власть, какую тот имел до этих пор, довольно сказать, что он начал с ним отвратительную ссору, схватил его, и этого престарелого человека выставил с непокрытой и вымазанной медом головой в жаркий летний день при палящих лучах сирийского солнца на жертву осам и мухам. Правда, после настойчивых уговоров Бальдуина, он вернул свободу несчастному прелату, но глубоко оскорбленный патриарх покинул Антиохию и последние годы жизни провел в государстве Иерусалимском.

Если такие дела производились на Востоке христианскими государями, то неудивительно, что быстро ухудшилось и нравственное состояние подданных. Рыцари Иоаннитского ордена и патриарх вместе с епископами иерусалимскими самым площадным образом ссорились перед глазами и ушами всего народа из-за расширения привилегий обеих сторон. Наконец, патриарх поехал к папе Адриану IV в Италию, но не нашел у него желанной поддержки, потому что в Риме, по-видимому, боялись стремлений сирийской прелатуры к независимости; а заносчивость иоаннитов, которые и без того по-видимому играли самую гнусную роль в этом споре, возросла еще более. А тамплиеры позорили даже свое имя самой постыдной изменой. А именно, они взяли в плен знатного египтянина Назиреддина, который бежал от своих врагов из своей родины; некоторое время обходились с ним с добротой и дружелюбием, потому что пленник был склонен к христианству. Но когда им предложили 60.000 червонцев за выдачу Назиреддина, они не постыдились взять деньги и предать несчастного его палачам.

Впрочем, несмотря на эту испорченность, христиане почти всегда выказывали еще свою старую богатырскую силу, когда вступали в серьезный бой с врагами креста. Когда осенью 1152 года сын некогда страшного для них Ильгази, эмир Тимуршташ, из Мардина, отважился напасть в самом центре их на крестоносцев, которые уже не казались ему опасными при их внутренних раздорах и после оставления ими Эдессы, но должен был горько поплатиться за свою опрометчивость. Он двинулся с большим отрядом туркмен с севера, дошел вплоть до Иерусалима и стал лагерем на Масличной горе. Но здесь встретила его часть рыцарей Бальдуина, нанесла ему огромные потери и принудила его к быстрому бегству, во время которого его войско было совершенно уничтожено другими королевскими войсками, которые напали на него с тыла из Неаполиса. Эта победа поощрила короля и его приближенных сделать опять нападение на неверных. Незадолго перед тем иерусалимцы построили крепость на развалинах старой Газы, к югу от Аскалона. и отсюда отряд тамплиеров держал в страхе египтян еще более, чем прежде, и это направило теперь мысли христиан на то, чтобы завоевать большую приморскую крепость, сильный богатый Аскалон, который один еще сопротивлялся им на сирийском берегу. В конце 1152 года они подошли к городу сначала только с целью опустошить окрестности; но когда неприятель нигде не оказывал им сопротивления, они напали на самую крепость, но, несмотря на все рвение, в течение нескольких месяцев они не достигли никакого значительного успеха. Тогда после того, как на Пасху 1153 года пристало в сирийские гавани большое число пилигримских кораблей, по-видимому, из Норвегии, с их помощью удалось больше стеснить осажденных на суше и на море. В начале августа большая башня христиан была придвинута к неприятельским укреплениям; аскалонцы старались ее сжечь; но когда повернул ветер, их огонь направился на них самих и так повредил их стены, что большая часть их обрушилась. Христиане тотчас бросились к бреши. Впереди всех были тамплиеры, и когда часть их проникла в город, они заградили путь остальным, чтобы одним завладеть богатой добычей. Но когда осажденные узнали, что среди них находилось только немного неприятелей, они перебили их и загородили брешь быстро собранными балками. Христиане, перед тем уже торжествовавшие, после, этой неудачи впали в глубокое отчаяние и не без труда были снова воодушевлены на продолжение осады находившимся в войске духовенством. Но, наконец, они были вознаграждены за свою стойкость. Потому что, хотя осажденные отважились на третий день после битвы на бреши выйти в открытое поле с большой силой, но потерпели здесь такое тяжелое поражение, что как у войска, так и у жителей крепости пропало мужество для дальнейшего сопротивления. Тотчас начались переговоры: гарнизон сдал город с правом свободного отступления, и 12 августа победители торжественно вступили в завоеванный город.