Виталий Надыршин - Земля необетованная

Нарком бегло просмотрел список.

– Ну, на самого командующего Черноморским флотом Кожанова, терять время не будем, приговор ему, кажется, уже вынесли. Наверное, и привели в исполнение. Хотя, если, что накапаете, лишним не будет. А вот с этими надо поторопиться: начальник политуправления флота Гугин, заместитель Мустафин, начальник Севастопольского укрепрайона, комбриг Суслов. Этого подозревают в участии контрреволюционной военно-троцкистской организации… С ним полегче будет. Соберите, что найдёте на них, и мне на стол.

Всё, свободны, товарищи офицеры.

Покинув кабинет начальника, Семён вышел во двор. Вид стоящих на солнцепёке арестованных заставил его вернуться в здание. Он подошёл к окну дежурного и резко произнёс: – Давайте арестованных ко мне. Начну допрос…

В свою наёмную квартирку уставший Семён вернулся поздно. Мишка спал. На кухне, в ожидании мужа, жена, уютно примостившись в стареньком кресле, поджав под себя ноги, читала книгу. Взгляды их встретились. Оба одновременно понимающе улыбнулись.

Показав на часы, Наташа покачала головой, но промолчала, не произнеся, ставшей уже привычной, фразу: – Ты, что в управлении один там, что ли? Сеня, если ты себя не бережёшь, подумай о нас!

Семён подошёл к жене, нагнулся, с удовольствием вдохнул такой знакомый запах, и поцеловал её в макушку. – Работы много, милая! Ужинать будем?

– Сеня, а что с квартирой? Когда же дом будет готов. Точно нам дадут там квартиру?

– Должны… Приказ подписан.

– Измаялась я ожидаючи. Иди мой руки, всё готово.

Семён нервничал. Неделя подходила к концу. Текучка заедала. Арестованных меньше не становилось.

Выговор от начальника в его планы не входил, и причина серьёзная. Дом на набережной… Квартира… Недовольство супруги… Брр…

Вечером Семён отложил все дела и стал лихорадочно листать папки с аналитическими записками по еврейскому вопросу.

Его коллега Михаил Германов недавно приехал из Севастополя и теперь за соседним столом мучительно «ломал голову» над составлением отчёта о командировке. В углу кабинета за ширмой, шумел электрический чайник – новинка немецкой промышленности, недавно реквизированной Михаилом в какой-то фирме. В кабинете стоял соблазнительный запах ещё одной новинки – «Докторской» колбасы, где-то раздобытой пронырливым коллегой.

Странно, но материала по еврейскому вопросу в отделе было не так уж и много, на татар значительно больше. Нет, конечно, есть архивы, но копаться там – дело длительное. Семён никак не мог сосредоточиться.

Видя растерянность своего товарища, Германов посоветовал:

– Да понадёргай ты из справок разные цифры, Семён. Когда, где, сколько… А умозаключение пусть начальник сам делает.

– Точно, – облегчённо ответил Семён. И дело как-то сдвинулось с места.

…В сентябре 1930 года из Евпаторийского, Джанкойского и Симферопольского районов Крымский ЦИК создал 16 районов. Из них – 8 национальных, в том числе, еврейский Фрайдорфский. Район объединил ранее существующие еврейские поселения…

Написав это, Семён задумался.

– Миша, а как считаешь, надо ли отметить, что первый пленум районного комитета ВКП(б) в ноябре тридцатого выбрал ответственным секретарём райкома некого Сологуба, председателем райисполкома Тёмкина, которого вскоре отозвали с должности, назначив Бендерского Якова…

– Не думаю… Мелочи не должны интересовать начальника. Пиши о главном.

– Пойми, что здесь главное? Вот гляди, написано: на 1 марта 1931 года население еврейского Фрайдорфского района состояло из 29600 человек. А из них евреев только чуть более трети… Остальные русские, татары, немцы, украинцы…

– Какой же он еврейский, даже половины нет евреев. Интересно, а сколько там крымских татар?

Семён пробежал глазами текст документа. – Татар – двадцать процентов. Но еврейские переселенцы занимают половину площади района.

– Совсем не дурно, скажу тебе.

– После коллективизации в районе насчитывалось девяносто три колхоза, пять машино-тракторных станций, в которых числилось более трех сотен тракторов и около сотни комбайнов.

– А сколько понастроили домов?!.. Сам видел. Я допрашивал одного директора колхоза…

– Точно. Вот данные, послушай, – перебил коллегу Семён. – Одних школ около семидесяти, десятки клубов, библиотеки, кинопередвижки. Три больницы, медпункты в каждом колхозе… Своя тракторная, сельскохозяйственные школы… Район обслуживают 9 электростанций, 25 телефонных установок.

– Так и пиши об этом, чего голову ломать. Про еврейский театр не забудь. Я как-то был на районной конференции, вечером на еврейский спектакль пригласили. Ничего, знаешь… Нет, что и говорить, богатый район.

– В 1935 году на базе Фрайдорфского, образован новый – Лариндорфский район.

– Вот, так и пиши. Не забудь о еврейских организациях написать: «Агро-Джойнт» и «Комзет»… Прикрыли их в Москве, правда. Но это без нас в центре сделали.

– Судя по справкам, к тридцать седьмому году переселение евреев в Крым почти прекратилось…

– Вот-вот! И это несмотря на явные успехи. И это в своей справке отметь. А чисто еврейскими районы не стали… Почему?.. Среди привлечённых нами нэпманских и кулацких элементов за антисоветскую деятельность и вредительство вашего брата евреев не так уж и много. Иногда, даже странно было… Это, Семён, писать не надо.

– Евреев в колхозах стало значительно меньше, это точно. И отец мой о том же. Бегут в города, говорит он, не хотят в земле ковыряться. Да, и американцы перестали помогать. В Палестину некоторые направились. Опять же Биробиджан есть…

– Не забудь отметить комсомольцев и пионеров. Тоже помогали нам выявлять вредителей. Начальство любит такие факты. Про Павлика Морозова слышал? Все газеты писали про этого пацана.

– Нашёл пример, – пробурчал Семён. – от отца отказался…

– Я тебе больше скажу, чем меньше евреев у нас в Крыму, тем спокойнее, – зевая, проговорил Германов. – Нам и с татарами проблем хватает. Давай, Сеня, чай пьём и по домам. Я, так точно, за день намотался, устал как собака. Завтра закончу отчёт. Да и ты не сиди. Днём раньше, днём позже, какая разница.

Семён с облегчением вздохнул: – И то правда… Пора по домам.

На следующий день, ближе к обеду, в кабинет Германова и Гершеля неожиданно вошёл сам Якушев. Хмуро посмотрев на сотрудников, он буркнул: – Гершель вас отзывают в Москву.

– Меня! Зачем? – вырвалось у Семёна.

– С семьёй, – добавил начальник. – Я почём знаю… Начальству виднее. Передайте дела Германову, – и вышел, громко хлопнув дверью.

– Ну, а ты боялся. О справке наш Лаврентий не вспомнил даже. Ты – это… что накарябал оставь. Не ровен час вспомнит и мне поручит.

Семён молчал, он испугался. Первое, что пришло ему в голову – квартира… Причитания жены… Опять мимо… И только потом возникла тревожная, подленькой змейкой вылезшая наружу мысль: Заковский – враг народа, его подпись в приказе о моём назначении в Крым… Мой черёд?.. Успокоил его насмешливый голос Михаила.