Анатолий Юновидов - Крым 1941. Битва за перешейки

По выходе на рубеж Альмы армии надлежало одной дивизией прикрыть направление на Алушту. Отбросить прорвавшегося противника армия уже не могла, для этого не хватало ни живой силы, ни артиллерии, ни поддержки авиации. После боя армия должна была, закрепившись на Альме, отдать две кавалерийские дивизии — 40-ю и 42-ю — в распоряжение командования войсками Крыма, которое собиралось использовать их как мобильный резерв для борьбы с моторизованными группами противника.

9-й корпус имел более реальную задачу. Ему надлежало отойти на Ак-Монайские позиции и, используя две построенные там оборонительные линии и поддержку флота на обоих флангах, не допустить прорыва противника на Керченский полуостров.

Авиация, заканчивавшая перебазирование, должна была в основном поддерживать части Приморской армии, так как у Ак-Монайских позиций помощь 51-й армии мог оказать флот (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 165).

При всем своем несовершенстве эта директива имела очень важное значение, так как разворачивала Приморскую армию к Севастополю. Но обстоятельства сложились так, что в штабе генерала Петрова не смогли ее получить.

После прорыва немцами Ишуньских позиций последний приказ, полученный Приморской армией от командующего войсками Крыма вице-адмирала Левченко, предписывал ей отходить на очередной условный (то есть не имеющий оборонительных сооружений) степной рубеж, выделив 421-ю СД для прикрытия Алуштинского перевала. После чего связь с командующим, спешно убывшим из Симферополя в Карасубазар, а оттуда в Алушту, прервалась, как, впрочем, и с командованием соседней 51-й армии. В результате очередная директива Левченко за № 1/0027, подписанная 31 октября и предписывающая Приморской армии отходить на Севастополь, до армии так и не дошла.

Выполнив приказ командующего, Приморская армия находилась в 40 километрах севернее Симферополя и более суток ожидала дальнейших распоряжений. Немцы еще 30 октября на какое-то время настолько ослабили свой натиск, что армия на сутки даже смогла стабилизировать свой фронт. Впрочем, и командующий армией генерал-майор Петров, и все командиры его дивизий прекрасно понимали, что это всего лишь затишье перед бурей. Определяющим фактором являлся глубокий охват немцами левого фланга армии, предотвратить который не удавалось из-за недостатка сил.

В такой обстановке вечером 31 октября Петровым было решено провести в поселке Экибаш, в котором размещались штаб и КП 95-й СД, расширенное заседание Военного совета Приморской армии, на которое приглашалось командование всех дивизий армии и приданных ей в последние дни частей. На заседание, проходившее в здании поселковой больницы, прибыли командиры и военкомы 25-й Чапаевской СД, 2-й, 40-й и 42-й кавалерийских дивизий и комдив 172-й СД. Наиболее широко оказалась представлена 95-я СД, штаб которой находился здесь же в поселке. От нее прибыли командир, комиссар, начштадив, начарт и командир 161-го СП. На совещание также прибыли член Военного совета армии Кузнецов, начарт армии со своим начальником штаба, а также начштаба Приморской армии с помощником начальника оперативного отдела штаба армии. Командиры 421-й СД и 7-й бригады морской пехоты прибыть не смогли.

В 17:00 Петров открыл заседание Военного совета. Он пояснил присутствующим, что связи с командованием войск Крыма армия не имеет, и изложил создавшуюся обстановку, сообщив, что немцы заняли Воинку и продвигаются в направлении Джанкоя и на юг, к Симферополю, а войска 51-й армии отходят в направлении Керченского полуострова.

В сложившейся ситуации у Приморской армии имелись два направления возможного отхода: на Керчь или на Севастополь. Путь на Керчь еще не был закрыт противником, и через остававшуюся примерно 40-километровую брешь в немецких порядках армия могла по степной местности добраться до Керчи всего за одну ночь. Но отход на Керчь, являвшийся наиболее благоприятным для армии, был спорен с позиций его стратегической целесообразности: на Керчь уже отходила 51-я армия, сил которой, по мнению Петрова, было вполне достаточно для защиты Ак-Монайских позиций.

Свободного же пути на Севастополь уже не существовало, двигаться туда значило прорываться с боями, исход которых для измотанной и обескровленной в боях на Ишуньских позициях армии был неясен. Обстановка вполне могла сложиться и так, что частям армии пришлось бы сражаться с двумя немецкими корпусами. В этом случае, если бы немцам удалось замкнуть кольцо окружения или просто предотвратить прорыв, стянув достаточные силы, гибель армии становилась неизбежной.

Но со стратегической точки зрения отход на Севастополь, не имевший полевых войск и поэтому фактически не прикрытый с суши, имел крайне важное значение. Потеря главной базы флота неизбежно означала ослабление контроля над Черным морем и уменьшение угрозы правому флангу немецкой группы армий «Юг».

Учитывая важность принимаемого решения, от которого в равной степени зависели как судьба Севастополя, так и судьба самой армии, которая вполне могла погибнуть во время попытки прорваться, Петров предложил всем присутствующим на заседании командирам высказаться за правильное, по их мнению, направление отхода. Чтобы исключить возможность принятия такого решения под давлением командования армией и окружающих, Петров предложил выбрать направление отхода письменно: «Сначала решим, куда идти. Мнение всех высказавшихся будет записано. Каждый из нас против своей фамилии поставит название города, за отход к которому высказывается». При этом, как вспоминал один из участников этого заседания, командир 172-й СД полковник Ласкин, « чтобы каждый из нас мог высказаться вполне самостоятельно, командарм предложил всем очень коротко изложить свои мысли письменно, причем никакого обмена мнениями друг с другом не разрешил».

Присутствующие на заседании разошлись на несколько минут, после чего вернулись в комнату, в которой проводилось заседание, и сдали листки с записанными на них решениями генерал-майору Петрову. Ознакомившись с решениями, принятыми командирами, командующий разделил листки на две части и снова обратился к присутствующим:

— Нам уже известны ваши мнения, но хотелось бы послушать их авторов. Начнем с полковника Капитохина.

Таким образом, командующий последовал старой традиции офицерских советов, по которой первым высказывался обычно младший по званию. Правда, за неимением такого, высказаться было предложено младшему по должности. Полковник Капитохин, единственный из присутствующих командир полка, высказался за отход к Севастополю.

Следующим, тоже за отход к Севастополю, высказался начальник артиллерии 95-й СД полковник Пискунов. За отход к Севастополю также высказались командир Чапаевской дивизии генерал-майор Коломиец, ее военком бригадный комиссар Степанов и полковник Ласкин. К ним присоединились член Военного совета и представители штаба армии.