Анатолий Юновидов - Крым 1941. Битва за перешейки

В 40-й кавалерийской дивизии мнения разделились. Ее командир полковник Кудюров высказался за отход на Севастополь, а ее военком полковой комиссар Карпович — за Керчь. За отход на Керчь были и командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор Воробьев, вместе с ее военкомом полковым комиссаром Мельниковым и начальником штаба подполковником Прасоловым.

Были сделаны и короткие обоснования в пользу обоих предлагаемых решений. Соображения в пользу прорыва к Севастополю высказал комдив 172-й, Ласкин. Полковник, правда, не коснулся шансов на успех такого прорыва, а сосредоточился на порядке марша, мерах прикрытия и шансах армии отстоять Севастополь, если ей удастся развернуться хотя бы на главном рубеже обороны базы, проходящем по реке Альме. Удастся ли армии добраться до этого рубежа, Ласкин уверенно сказать не мог.

Соображения против прорыва высказал генерал-майор Воробьев. Главным его аргументом была возможность бессмысленной гибели армии, если ей не удастся прорваться к Севастополю: «Мы не знаем истинного положения в районе Бахчисарая. Весьма вероятно, что немцы успели выдвинуть туда порядочные силы. Имея противника справа и слева, армия рискует втянуться в мешок. К тому же у нас мало снарядов, чтобы отбиваться. А в сторону Керчи еще можно пройти свободно. Вот почему я за то, чтобы идти туда и обороняться там».

Генерал-майор Петров подвел итог заседания, сообщив: «Четверо из присутствующих высказались за отход к Керчи. Остальные, то есть подавляющее большинство, — за Севастополь. Это большинство поддержало решение, к которому Военный совет армии в принципе уже пришел минувшей ночью в Сарабузе. Итак, мы идем прикрывать Севастополь. Отвод главных сил с обороняемого рубежа начнем с наступлением темноты. Направление — на Камбары, Булганак с выходом к утру на рубеж Альмы. А дальше — как покажет обстановка. Прошу всех к моей карте».

Отход было решено совершать дивизионными колоннами и начать его немедленно, с наступлением темноты, в максимально высоком темпе, чтобы успеть пройти рубеж Бахчисарая до подхода к нему крупных сил противника. Начальнику артиллерии армии была поставлена задача немедленно направить армейские артиллерийские полки в Севастополь через Алушту и Ялту.

В 17 часов 45 минут уже был подписан боевой приказ, которым определялись колонные пути движения дивизий, уравнительные рубежи, позывные колонн и условные радиосигналы.

Заседание Военного совета в Экибаше в силу своей уникальности стало после войны объектом пристального внимания как отечественных, так и зарубежных исследователей и мемуаристов. Среди прочих неоднократно высказывалось и мнение, что весь военный совет был устроен командованием Приморской армии из-за нежелания брать на себя ответственность за принимаемое решение.

Подобная точка зрения не подтверждается фактами. Генерал-майор Петров, проводя этот военный совет, преследовал совсем иные цели. Проведенное им «голосование» было не только письменным, но и тайным. Командующий армией хотел, чтобы принятое на заседании решение (которое по своей смертельной опасности для армии являлось вполне сопоставимым с решением, принятым офицерами «Варяга» и «Корейца») было выбрано совершенно сознательно теми, кому придется впоследствии его выполнять. Уникальным был не только военный совет в Экибаше, уникальным был и сам прорыв, предпринятый затем Приморской армией. И совершить его можно было только при поддержке и безусловном одобрении такого решения теми, кто должен был его исполнять.

Перспектива погибнуть в сражении с двумя немецкими корпусами, которые Манштейн (как стало ясным из дальнейшего развития событий) и попытался сосредоточить на направлении прорыва, была наиболее вероятной. Но решение идти на прорыв все же было принято, и, как показали поданные за него голоса, важность такого шага — очень рискованного, но совершенно необходимого, — сознавалась большинством присутствовавших.

Непосредственно после окончания совещания, еще до того, как командиры успели разъехаться по своим соединениям, в штаб армии поступило сообщение о том, что подвижные части противника (впоследствии выяснилось, что это была бригада Циглера) подходят к Сакам. Это еще раз подтвердило мнение Петрова о том, что прорыв нужно проводить немедленно. Как только стемнело и исчезла опасность быть обнаруженными вражеской авиацией, дивизии начали движение.

Несмотря на темноту, непрерывно и очень интенсивно велась конная разведка, благо чего-чего, а кавалерии в армии было достаточно. Но результаты разведки оказались неутешительными. Моторизованная бригада Циглера продвигалась быстрее, чем дивизии Приморской армии. По численности противник (насколько это удалось установить в ночных условиях) уступал частям Петрова, но значительно превосходил их по мобильности и безусловно превосходил в бронетехнике, которой армия просто не имела. К тому же артиллерия дивизии, частично имевшая тракторную тягу, уже двигалась через Симферополь по шоссе на Алушту. В такой ситуации вступать в бой с противником с марша в голой ночной степи, при недостатке боеприпасов было слишком рискованным. Бронетехника и подвижные части противника могли с легкостью обойти разворачивающиеся дивизии и начать наносить удары по их вторым эшелонам и тылам.

Около полуночи Петров принял решение не принимать ночной бой с подвижными частями немцев, а изменить направление движения армии и, обойдя Симферополь с юго-востока, затем выходить на рубеж реки Качи. Вслед за артиллерией по шоссе на Алушту решено было отправить и остатки 2-й кавалерийской дивизии, насчитывавшие всего около 800 человек. Как боевая единица эта дивизия уже практически не существовала, поэтому из ее бойцов был образован сводный полк под командованием капитана Петраша, который был посажен на машины и должен был первым прибыть на помощь гарнизону Севастополя.

Утром 1 ноября штабу армии наконец удалось связаться с командованием войсками Крыма, откуда было получено несколько запоздавшее боевое распоряжение заместителя командующего генерал-лейтенанта Батова, предписывавшее армии выполнить действия, уже предпринятые ее командующим: « Начните отход на Симферополь, в горы. Закройте горы на Севастополь… »

Ко времени получения этого приказа армия находилась на марше больше 12 часов и уже втягивалась в горы. Если бы войска Петрова задержались на предписанном Левченко промежуточном рубеже в ожидании дальнейших приказов до утра 1 ноября, скорей всего, армия была бы окружена и уничтожена немцами еще в степи, не успев добраться до ближайших гор.