Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Так объясняется место, занимаемое в эту пору Церковью. Она умеет концентрировать не только религиозную и моральную жизнь, но и социальную и политическую. Вместе с тем, однако, она подчиняется влиянию окружающего ее грубого общества. По мере того, как мы углубляемся в меровингскую эпоху, мы все больше замечаем, как эти влияния все с большей силой проникают ее и дезорганизуют.

Как в IV и V веках, церковные провинции продолжают образовываться по схеме прежних административных делений. Когда Сигеберт, несмотря на протест епископов, создал шатоденское епископство для одного из своих любимцев, оно удержалось только, пока он был жив. Даже разделы царств не изменяют церковной географии, и епископства возникают не по капризам королей, а в соответствии с успехами христианства и потребностями церковной администрации, как Невер, Каркассон, Лан и т. д.

Франкская Церковь утверждает свое единство на соборах, где собираются епископы разных областей. Орлеанский собор 538 года рекомендует митрополитам ежегодно собирать их суффраганов и не допускает, чтобы епископы уклонялись от этого, под предлогом принадлежности к разным королевствам. Эти соборы становятся до известной степени политическими учреждениями. Король созывает их и совещается с ними. Несогласия королей нередко мешают их правильности. Так, в 644 году Сигеберт не пускает своих епископов на собор, созванный в Нейстрии. С началом междоусобных войн, короли начинают собирать особо епископов своего королевства, и с VII века мы уже не видим общих соборов. Раздоры, потрясавшие королевство, затронули и церковное единство. Это разложение совпадает с анархией в среде духовенства. Вскоре соборы исчезнут надолго. Последний собор меровингской эпохи, по-видимому, имел место в Оксерре в 695 году.

В канонах этих церковных совещаний мы находим массу данных не только для церковной организации и дисциплины, но и для нравов и духа меровингского общества. Догматические споры занимают в них мало места. Епископы стремятся к сохранению чистоты жизни духовенства, запрещая ему общение с женщинами, пиры, охоту; к охране церковного имущества и церковной юрисдикции. Они чувствуют напор и влияние светского общества и стремятся защититься от его притязаний, так же как и от его нравов; постоянное повторение одних и тех же запрещений показывает безуспешность их усилий. Они стараются приучить народ соблюдению постов и праздников, отвлечь от языческих привычек: волхования, примет, гаданий, которые практиковали сами клирики, прикрываясь христианскими формами.

Даже в VI веке, когда эти соборы собираются еще правильно, власть короля на них очень велика, часто проявляясь в очень грубых и насильственных формах. Когда Хильперих хочет отмстить руанскому епископу Претекстату за то, что тот обвенчал его сына Меровея с Брунгильдой, он созывает собор в Париже, играет роль публичного обвинителя, выставляет лжесвидетелей. За дверьми толпа испускает крики и грозит избить камнями Претекстата. Когда епископы приступают к совещанию, король удаляется, но Фредегонда и он сам нагнали такой страх, что редкие защитники, вроде Григория Турского, не находят сочувствия. Хильперих старается склонить Григория увещаниями и угрозами, Фредегонда хочет его подкупить. Обманутый ложными обещаниями, Претекстат сознается, что он совершил грех. Тогда председатель собора, Бертран Бордосский, говорит ему: «Слушай, о, брат и епископ, ты в немилости у короля, потому ты не можешь рассчитывать на нашу любовь, пока ты не выпросил у него прощения». Заключенный в темницу, измученный пыткой, а затем сосланный, Претекстат был, наконец, убит по приказанию Фредегонды.

Если чаще епископские соборы бессильны и трусливы перед королем, то иногда и они являют примеры мужества. Преследуемый ненавистью Хильпериха, Григорий Турский вызван на собор. Собор признает его невиновность и объявляет королю: «Епископ Турский очистился от всех возведенных на него обвинений. Ныне, о, король, что остается сделать с тобою, как не лишить тебя причащения вместе с Бертраном, обвинившим своего брата?» И Хильперих просит прощенья, говоря, что он повторил только то, что было ему сказано.

Часто короли ставят на обсуждение соборов государственные дела, желая укрепить их авторитетом свои указы. Гунтрамн постоянно совещается с соборами: в 573 году он просит решить его спор с Сигебертом, в 581 — обсудить положение королевства, в 589 году обвиняет пред ним Брунгильду.

Король утверждает решения соборов, значит, за ним признается право и отвергнуть их. В 614 году Хлотарь изменяет некоторые каноны, принятые Парижским собором, как нарушающие право короля.

В отношении папы франкская Церковь отстаивает свою независимость. Только юг поддерживает с ним правильные сношения. Конечно, к папе относятся с уважением, принимают его декреты. Короли и епископы просят утверждения привилегий, данных ими Церкви, епископы иногда апеллируют к нему на решения соборов. Но в общем между папой и Церковью франков нет правильных отношений подчинения, и «Арльский викариат» — только фикция, в VII веке о нем уже не слышно. Папа обращается к епископам прямо или через посредство короля. Знаменитейший папа этой эпохи, Григорий Великий, старался вступить в правильные сношения с франкскими государями, восставал против церковных беспорядков, в которых они были виновны: против симонии, неправильных выборов епископов, требовал созыва собора для исправления этого зла. Он желал, чтобы королевская власть преследовала еретиков, запрещала евреям иметь христианских рабов. Усилия Григория Великого была почти бесплодны, и вплоть до VIII века папство не влияло активно на жизнь Франции.

Во главе церковных провинций стоят митрополиты, избранные епископами и носящие те же титулы, что и они. Звание архиепископа, которое они получат позже, еще не является их постоянным званием. Главная их функция — созыв на собор своих суффраганов-епископов.

Епископ избирается духовенством и народом округа ( civitatis ), «клиром и миром», с согласия митрополита, иногда особо упоминается участие епископов провинции. Когда выбор совершился, избранного утверждает король, который повелевает митрополиту с его суффраганами приступить к посвящению. По-видимому, свобода выборов обеспечена. На деле было, однако, не так. Часто сам епископ старается наметить преемника, еще чаще кандидаты подкупают избирателей. Вокруг выборов создаются партии, руководимые «сильными людьми». Иногда выборами овладевают епископы — суффраганы провинций, и тогда «клиру и миру» трудно бывает бороться с ними.

Но самым серьезным фактором, нарушающим свободу выборов, является вмешательство короля. Преемники Хлодвига назначали епископов, не спрашивая ни клира, ни мира. Иногда они действительно избирали достойнейших, но чаще ими руководили другие соображения: кандидатам удавалось склонить в свою пользу короля или его приближенных подарками, деньгами. В итоге епископат замещается недостойными, вроде Котина Клермонского, жадного, сварливого пьяницы, «которого едва вытаскивают из-под стола четыре человека…» «Так взросло это злое семя, — говорит Григорий, — ибо священство стало продаваться королями и покупаться клириками…»