Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Другим распространенным способом разведки была засылка на советскую территорию агентов-ходоков. В этом была своя сложность, поскольку интеллигентный облик такого агента-ходока сразу же вызывал серьезные подозрения и мог привести к трагическим последствиям. Впрочем, по показаниям пленных колчаковских генштабистов, курировавших вопросы разведки, основная масса агентов представляла собой полуинтеллигентов. Как отмечал бывший офицер по разведке штаба Волжской дивизии есаул А.П. Колесников, в дивизии агентуры не было, попытки организации ее не удавались из-за постоянного движения фронта, пропускали только агентов штаба армии, в период стояния на реке Белой их прошло несколько партий, «преимущественно башкиры и разные полуинтеллигентные типы, интеллигент[ных] очень мало» [1169]. В последние два месяца перед пленением офицера агентура штаба армии не проходила через участок дивизии вовсе. Агентура от реки Белой работала до Волги. Много сведений давали возвращавшиеся из Германии и Австрии военнопленные, получали информацию и из советских газет. Вывод Колесникова, однако, был неутешителен для белых: «На основании агентурных данных в армейских сводках можно судить, что агентура белых не была на должной высоте. Дивизионная разведка уделяла мало внимания своей работе, и я, будучи обер-оф[ицером] по разведке, больше привлекался для занятий по оперативной части в своем штадиве» [1170].

Колесникову вторил полковник М.Е. Шохов – бывший старший адъютант разведывательного отделения штаба 3-й армии белых. По его свидетельству, в качестве агентуры использовали беженцев, женщин и 3–4 офицеров, в основном же агентами были все те же полуинтеллигентные типы. За год штабом армии было отправлено только 25 агентов, из которых вернулись двое или трое, доставив малозначимые сведения. При этом агентам платили по 5–10 тысяч руб. в месяц. Готовили агентов за одну-две недели, занимаясь с ними по 1–2 часа в день по организации РККА, расположению частей, приемам добычи данных. Вербовали агентов инструктора, основываясь на справке из милиции. Изучения агентов не проводилось. Таким образом, к агентуре подходили как к расходному материалу, который не представлял большой ценности. Шохов отмечал: «Я как нач[альник] отд[еления] сознавал, что импровизировать агентурную разведку в процессе Гражданской войны, при постоянно меняющихся фронтах – бесполезно и ожидать хороших результатов не приходилось» [1171].

Иногда на советскую территорию проникали целые банды. Получили распространение и диверсии. Однако фронтовая разведка белых работала не очень успешно. Так, например, тот факт, что одной из двух ударных групп советского Южного фронта командует бывший генерал В.И. Селивачев, стал известен разведке Донской армии лишь 9 (22) августа 1919 г., то есть в разгар операций, когда с момента назначения Селивачева прошло уже около трех недель [1172].

Важную роль в осведомлении белого командования играла сохранявшаяся с дореволюционных времен сеть военных агентов за рубежом. Работавшие на белых военные агенты занимались разноплановой деятельностью: собирали и анализировали материалы телеграфных агентств и прессы о Советской России, добывали информацию другими путями, содействовали формированию благоприятного для белых мнения в элитах соответствующих государств, боролись с большевистской агентурой. Например, генерал-лейтенант А.В. Геруа, служивший представителем ВСЮР в Румынии, содействовал переброске на белый Юг солдат и офицеров с других антибольшевистских фронтов, организовывал доставку белым вооружения, военной техники и прочего необходимого имущества. По его собственному свидетельству, Геруа смог воспрепятствовать снабжению из Румынии войск Украинской народной республики, наладил разведывательные связи с Россией [1173].

Как отмечал генерал А.И. Деникин, каждое местное «демократическое правительство» начинало свою деятельность в Гражданскую войну с создания контрразведки [1174]. Контрразведка белого Юга как единая структура сформировалась сравнительно поздно. Изначально же она была объединена с разведкой. Полковник С.Н. Ряснянский вспоминал о первых белых контрразведчиках: «С составом к[онтр]р[азведки] Добровольческой армии было работать очень легко в том отношении, что причисленные к ней офицеры, юнкера, а особенно женщины-прапорщики шли без разговоров на любое опасное предприятие, но зато опыта или специальных знаний у них совершенно не было, начиная с их начальника бывшего судебного следователя кап[итана] Капелька… а потому давать сложных задач им было невозможно» [1175]. По причине шпиономании свои контрразведывательные органы в инициативном порядке стали создаваться во многих воинских частях и при территориальных органах управления белого Юга. Разумеется, подобная практика вела к хаосу и разгулу произвола, причем беспринципность многих контрразведчиков отмечали сами белые.

Между тем на Юге оказались лучшие дореволюционные специалисты в этой области: генералы Н.С. Батюшин, К.И. Глобачев и Е.К. Климович, следователь В.Г. Орлов. Как и их коллеги в Советской России, не все старые специалисты в области разведки и контрразведки смогли работать по своей специальности. Нередко такие люди, в том числе из-за своей дореволюционной деятельности, оказывались не у дел или работали не по профилю (например, бывшие генералы В.Н. Клембовский и М.Д. Бонч-Бруевич у красных, генерал Батюшин у белых). За революционные годы жандармы и контрразведчики в обществе оказались дискредитированы, в результате чего либерально настроенный главком ВСЮР генерал-лейтенант А.И. Деникин старался не привлекать бывших жандармов на службу. Батюшин и Орлов замарались в фабрикации прогремевшего до революции заказного дела о шпионаже полковника С.Н. Мясоедова [1176], в связи с чем недоверие Деникина можно понять. Между тем только они обладали значимым опытом борьбы с революционным подпольем. Следование на поводу у общественного мнения не могло принести белым успехов. С другой стороны, и сами профессионалы не всегда стремились заниматься прежним ремеслом. Например, генерал Глобачев вспоминал, что старался избежать службы в белой контрразведке, так как она напоминала ему ЧК [1177].

Работа контрразведки осложнялась параллелизмом структур. Помимо ведавшего этим вопросом контрразведывательного отделения штаба главнокомандующего ВСЮР существовала контрразведывательная часть особого отделения отдела Генштаба Военного управления, которой с ноября 1918 по август 1919 г. руководил военный юрист, капитан А.С. Дмитриев, затем его сменил полковник Р.Д. Мергин. Особое отделение занималось заграничной военно-политической разведкой и контрразведкой. Помощником начальника особого отделения, а затем его начальником был полковник П.Г. Архангельский. Помощником начальника контрразведывательного отделения с конца ноября 1919 г. стал полковник А.Т. Гаевский. Контрразведка играла свою роль во внутренней борьбе в белом руководстве. По свидетельству полковника А.А. фон Лампе, П.Г. Архангельский «за спиной [генералов] Вязьмитинова и Лукомского вел паутину разведок и доносов в пользу [генерала] Романовского» [1178]. На то, что контрразведчики намеренно распускают о нем негативные слухи, жаловался в 1920 г. в своем письме главкому ВСЮР генералу А.И. Деникину генерал П.Н. Врангель [1179]. Контрразведывательные функции имел и пресловутый ОСВАГ – Осведомительное агентство белого Юга, в котором работали более 10 тысяч человек, а также ряд других структур [1180]. Некоторые сотрудники ОСВАГа оказались членами тайной организации «Анонимный центр», ставившей своей задачей подготовку монархического заговора против Деникина и его начальника штаба генерала И.П. Романовского [1181]. Одним из руководителей организации оказался генерал Батюшин. В руководстве белого Юга организация имела немало сторонников, среди которых были и руководители разведки и контрразведки белого Юга – начальник разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего ВСЮР полковник С.Н. Ряснянский и начальник контрразведывательного отделения отдела Генерального штаба Военного управления статский советник Орлов.