Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

«И спростася два князя о великое княжение: Михаило Ярославич Тфѣрьскыи и Юрьи Данилович Московьскыи, и поидоша въ Орду оба, и много бысть замятни Суждальскои земли во всѣхъ градѣхъ». Эти слова Синодального списка Новгородской I летописи [386]верно отражают то, что довелось пережить после 1304 г. землям великого княжества Владимирского, включая русское Среднее Поволжье. События именно этой «замятни» вызвали знаменитую реминисценцию «Слова о полку Игореве» — запись писца Домида, сделанную 22.08.1307 г. в псковском «Апостоле»: «При сихъ князехъ сѣяшется и ростяше усобицами гыняше жизнь наши въ князѣхъ которы и вѣци скоротишася человекомъ» [387]. Усобицы, походы и разорения, ордынские набеги — и кровь, кровь…

Изучать политические судьбы Городецкого удела в период после смерти владевшего им князя Андрея Александровича чрезвычайно трудно по причине, достаточно традиционной — из-за скудости источниковой базы. Источники, достоверно отражающие преемственность правления на территории Городецко-Нижегородского края, практически отсутствуют. Лаврентьевская летопись, излагавшая основные сведения о княжениях во Владимиро-Суздальской земле (с той или иной степенью полноты), завершается рассказом о событиях 1304 г., предшествовавших смерти князя Андрея, последовавшей 27.07.1304 г. Летописи, восходящие к гипотетическому общерусскому своду кон. XIV — нач. XV вв. — реконструированная Троицкая, Симеоновская, а также Владимирский летописец — содержат отрывочные записи о восточных землях великого княжества Владимирского, далеко не всегда дающие ясное представление о том, кто владел Городецко-Нижегородским краем в первой трети XIV в. Еще менее внятные известия читаются в памятниках новгородского и московского летописания XV–XVI вв., так что их сообщения требуют не только текстологического анализа, но и пояснений.

По летописным источникам достоверно известно лишь то, что после смерти Андрея Александровича великим князем владимирским становится его двоюродный брат, тверской князь Михаил Ярославич. Согласно сообщению агиографического источника, Михаил занял «великий стол», во-первых, по благословению предшественника, Андрея Городецкого, а во-вторых, по праву старшинства [388]. Права Михаила Ярославича были признаны великокняжескими боярами, которые после смерти Андрея Александровича отъехали в Тверь [389]. Эти права были признаны и митрополитом Максимом, вскоре, впрочем, умершим. Но вокняжение Михаила Ярославича оспорил его двоюродный племянник, московский князь Юрий Данилович, представитель другой ветви потомков Ярослава Всеволодовича [390]. Чем обосновывал Юрий свои притязания, неизвестно [391], но преимущественных прав перед Михаилом он не имел: по родовому старшинству он был младше тверского князя, к тому же его отец, Даниил Александрович, не пережил старшего брата, великого князя Андрея, и не занимал «великий стол», что могло означать для его потомков утрату надежд на великое княжение. Окончательное решение вопроса о великом княжении принималось в Золотой Орде, куда и отправились в том же 1304 г. оба князя-соперника. При этом их сторонники попытались получить некоторые преимущества. Так, тверичи послали наместников в Новгород, правителем которого с середины XIII в. становился великий князь владимирский. Новгородцы, однако, не приняли этих наместников и, не доводя дела до военного конфликта, заключили перемирие до ханского решения о «великом столе» [392]. Юрий Московский успел посадить своего брата Бориса на стол в великокняжеской Костроме, но там Бориса схватили и привели в Тверь как пленника, после чего в Костроме произошло восстание против бояр [393]. Митрополит пытался отговорить Юрия Даниловича от похода в Орду за ярлыком, а великокняжеские бояре попытались «переимать» московского князя в Суздале, но безуспешно [394]. Во время пребывания князей-соперников в Орде брат Юрия Иван Данилович занял Переяславль, на который претендовал великий князь, и успешно отразил нападение тверской рати [395]. Правивший в Золотой Орде хан Тохта отдал ярлык на великое княжение владимирское Михаилу Ярославичу. Вернувшись на Русь в 1305 г., Михаил Тверской попытался сразу же окончательно сокрушить своего соперника: «ходилъ ратью къ Москвѣ на князя на Юрья и на его братью» [396]. Итогом этих событий стала княжеская усобица, завершившаяся кровавой развязкой в 1318 г. и вызвавшая знаменитую реминисценцию «Слова о полку Игореве» — запись писца Домида на псковском «Апостоле». Междоусобная война князей тверского и московского неоднократно становилась предметом специального изучения, при этом скудость источниковой базы порой приводила исследователей к диаметрально противоположным выводам и суждениям [397].

На фоне начавшейся войны между тверским и московским княжескими домами не вполне ясной остается судьба Городецкого княжества. Родовой принцип наследования, ставший традиционным для «великого стола» во второй половине XIII — начале XIV вв., переставал действовать, когда решался вопрос о передаче удельных владений. Здесь действовал отчинный принцип наследования: князья передавали уделы по наследству своим сыновьям. Для примера и сравнения можно вспомнить получение «великого стола» после смерти Александра Ярославича Невского его следующим по старшинству братом Ярославом Ярославичем, а затем Василием Ярославичем. Лишь после смерти последнего из сыновей Ярослава Всеволодовича на «великий стол» восходят внуки, последовательно занимая его в порядке старшинства, так что после правления сыновей Александра Ярославича Дмитрия и Андрея настал черед сына Ярослава Ярославича — Михаила. Напротив, тверской удел Ярослава Ярославича достался его сыновьям Святославу и Михаилу, а переяславский удел Дмитрия Александровича — его сыну Ивану. Правило это было общим и распространялось на вотчины не только великих князей: так, никогда не княжившие во Владимире на «великом столе» Даниил Александрович московский и Константин Ярославич галицкий и дмитровский свои княжества передали сыновьям. Выморочные уделы князей, умиравших бездетными, возвращались в состав великокняжеских владений. Такова была судьба, например, Костромы, отданной в удел Василию Ярославичу, а после его смерти (1277 г.) вернувшейся под прямое управление великого князя владимирского. Таким образом, в соответствии с утвердившимися к началу XIV в. правовыми нормами Городецкий удел после смерти Андрея Александровича должен был либо наследоваться его сыновьями, либо, если таковых не оставалось, вернуться в состав великокняжеских владений и попасть под управление бояр Михаила Ярославича.

О событии, происшедшем в 1305 г. на территории бывшего Городецкого удела Андрея Александровича после смерти его правителя, очень кратко сообщают летописные памятники так называемой «новгородско-софийской» группы. Сообщение это помещено в общем ряду известий о том, как тверской и московский князья постарались закрепить за собой важнейшие центры Владимирского великого княжества (Новгород, Переяславль, Кострому), не дожидаясь ханского ярлыка на великое княжение владимирское. По летописному известию, в Нижнем Новгороде «черные люди» (тяглое городское население, платившее все виды государственных налогов и повинностей) побили бояр, а вернувшийся из Орды князь Михаил Андреевич перебил вечников [398]. Причины выступления и требования участников веча не сообщаются; неясным осталось и то, какие бояре (местные, городские, или великокняжеские) стали объектом нападения. Наибольший интерес, впрочем, представляет личность упомянутого здесь князя Михаила Андреевича. Его отчество может указывать на то, что это сын Андрея Александровича Городецкого, и тогда вмешательство Михаила (князя-наследника, вернувшегося предположительно с ханским ярлыком на отцовский удел) становится понятным и оправданным. Проблема, однако, заключается в том, что летописные источники очень скупо сообщают лишь некоторые сведения о семье Андрея Городецкого, не упоминая у князя сына Михаила. Известно, что Андрей Александрович женился в 1294 г. на дочери ростовского князя Дмитрия Борисовича Василисе. Сын Андрея, князь Борис Андреевич, упоминается в летописях в связи с избранием новгородского архиепископа Феоктиста в 1300 г.; он умер в Костроме 25.02.1303 г. еще при жизни отца [399]. Возможный возраст Андрея Александровича к моменту вступления в брак с Василисой может быть определен, видимо, в пределах 35–40 лет [400]. Учитывая принятый на Руси брак в сравнительно молодом возрасте, приходится предполагать, что женитьба на ростовской княжне в 1294 г. была вторым браком Андрея Александровича, но никаких сведений ни о первом браке князя, ни о детях от него летописи не сообщают. Поэтому неясно, например, был ли Борис Андреевич, дата рождения которого неизвестна, сыном от Василисы и, следовательно, совсем юным в год смерти, либо сыном от предполагаемого первого брака, то есть взрослым и «равноправным» участником княжеских усобиц [401]. Летописи не содержат упоминаний о духовной грамоте великого князя Андрея, о «ряде» его жене и сыновьям (если таковые оставались), так что в итоге неясным остается и наследование Городецкого удела в начале XIV в.