Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Самостоятельность в организации активного отпора противнику пытались проявить и костромичи. Когда в 1374 г. новгородские ушкуйники подошли к Костроме, «гражане же изыдоша изъ града противу, собрашася на бои, а воевода же у нихъ бяше тоже и наместник Плещеевъ». «Горожан Костромичь» было «много боле пяти тысущь», а новгородцев «с полторы тысущи». Правда, ни воевода, ни «вои» не проявили лучших качеств: «виде бывшее (ушкуйники атаковали Кострому с тыла и с «лица». — Ю.К .) и убояся, нача бежати (воевода. — Ю.К .) ни самъ на нихъ ударилъ, ни рати своей повелелъ…». [1394]

Какое внутреннее деление имело место в средневековом русском войске? В этой связи Л.В. Черепнин анализирует сведения под 1374 г., когда Дмитрий Иванович идет походом против Твери. Князь «собравъ всю силу русскыхъ городовъ и съ всеми князми русскими совокупяся… пошелъ ратию къ Тфери, воюя волости Тферьскыя… а съ нимъ князи мнози, кождо отъ своихъ градовъ… съ своими ратьми и служаще князю великому», а еще ниже летописец все войско обобщенно называет «Москвичи». [1395]

Л.В. Черепнин, исходя из этих данных, делает следующий вывод: «военные силы, отправленные московским правительством под Тверь, состояли из двух частей: 1) из городских ополчений; 2) из отрядов военных слуг, приведенных отдельными русскими князьями, действовавшими в союзе с великим князем московским». [1396]Первый вывод ученого не подвергается никакому сомнению, и он усиливает его, подчеркивая, что «торгово-ремесленное население городов Северо-Восточной Руси поддерживало московскую великокняжескую власть». [1397]Но вот второй его вывод никак не следует из текста летописи. О «службе» говорится только в отношении князей к «князю великому». Что же касается «отрядов военных слуг», то их не было, а были «князи кождо от своих градов с своими плъкы», т. е. опять мы возвращаемся к городским ополчениям от более мелких русских городов.

И тем не менее с Л.В. Черепниным следует согласиться, что какие-то «профессиональные» отряды, как в Древней Руси княжеские дружины, конечно, были. На это указывает следующий фрагмент: в неудачном сражении на Пьяне утонули «множьство бояръ и слугъ и народа бещислено». [1398]

Видимо, со «служебными» княжескими отрядами и была связана «военная реформа» 1389 г., когда «был проведен новый (территориальный) принцип формирования военных сил в противоположность старому (служебному)». [1399]В чем он заключался? По Л.В. Черепнину, обратившему на это внимание, в следующем: «Если раньше бояре и вольные слуги отправлялись в походы независимо от места расположения своих владений, под "стягом" того князя, кому служили, то теперь они должны были подчиняться в походе воеводам того князя, на территории которого были расположены их вотчины». Л.В. Черепнин говорит по этому поводу о централизации вооруженных сил в руках княжеской власти. Но, кроме этого, и, видимо, главным здесь выступал все-таки фактор мобильности при сборе войска. Однако, как бы то ни было, новый порядок не состоялся. [1400]

В 30-х годах XV в. в качестве военной единицы наряду с «воями» упоминается «двор». «Двор», пишет Ю.Г. Алексеев, представлял собой «совокупность служилых людей великого князя в противоположность ополчению». Но «двор» XV в. — это не новация. Ю.Г. Алексеев замечает, что в «таком смысле "двор" неоднократно упоминался и раньше», и приводит примеры из XII–XIII вв. [1401]

С древнерусским войском средневековое сближает и то, что в нем практически отсутствовали сословные ограничения. Наряду с дворянами, детьми боярскими, вольными слугами территориальные отряды XIV–XV вв. состояли из представителей посадского населения — черных людей — купцов и ремесленников, «смердов», «холопов» и «челяди». Более того, утверждает А.Н. Кирпичников, именно «торгово-ремесленные слои во многом определяли состав популярных с XIV в. городовых полков». «Роль демократических городских низов повышалась при экстренных мобилизациях и при созыве (начиная со второй половины XIV в.) общерусского войска». [1402]Так, на Куликово поле «приидоша много пешаго воиньства, и житейстии мнози людие и купци со всехъ земель и градовъ». [1403]Следовательно, русское средневековое войско, как и войско Киевской Руси, не представляло собой замкнутого или привилегированного образования, оно было открыто для всех категорий населения. [1404]

А.Н. Кирпичников справедливо критикует тех исследователей, которые недооценивают роль ополчения в составе территориального войска. «При всей социальной пестроте войско XIV в. не было сборищем как попало снаряженных людей», это не была «плохо вооруженная и обученная толпа». [1405]

Действительно, из летописей мы узнаем о вооружении ополченцев. Рязанцы перед битвой с москвичами в 1371 г. говорили друг другу так: «Не емлите съ собою доспеха, ни щита, ни копиа, ни иного оружиа…». [1406]Летом 1377 г. разомлевшее русское воинство (а пример показало военное руководство) «доспехи своя въскладоша на телеги а ины въ сумы, а у иныхъ сулици еще и не насажены бяху, а щиты и копиа не приготовлены». [1407]О такого же типа вооружении свидетельствует сообщение о сражении 1378 г. на Воже, когда «наши» «бьючи ихъ, секучи и колючи». [1408]Наконец, кроме конкретных указаний на вооружение «воев», в летописях говорится о ратниках как о вышедших «в силе тяжце». [1409]Видимо, здесь тоже речь идет об их воинской готовности в части снаряжения и «оружности». Об умении обращаться не только с примитивным «оружием», но и с новым вооружением свидетельствуют данные об обороне Москвы в 1382 г., когда горожане «стреляюще и камениемъ шибающе, и самострелы напрязающе, и пороки, и тюфяки; есть же неции и самыа тыа пушки пущаху на нихъ (монгольское войско Тохтамыша. — Ю.К .)». [1410]

Таким образом, простые ратники не уступали знати и их людям ни в экипировке, ни в войсковой дисциплине, ни в умении сражаться. «Вплоть до конца XV в. пехота играет важную роль в сражениях», а основа пехоты — ополченцы». [1411]

Возможно, что часть «воев» в боевых действиях выступала на конях. Об этом есть весьма оригинальное сообщение, связанное с битвой 1376 г. под Болгаром. Защищая его, «инии выехаша на вельблудехъ, кони наши полошающе, наши же никако же устрашаються грозы ихъ, но крепко противу сташа на бои и устремишася нань единодушно и скочиша на нихъ…». [1412]В преддверии Куликовской битвы, после переправы через Оку Дмитрий Иванович беспокоился, что у него было мало «пешиа рати». Обративший на это обстоятельство внимание Е.А. Разин верно заключает, что в русской рати-ополчении преобладала конница. [1413]

Обращаясь к проблеме «народа и войска», И.Я. Фроянов писал, что в Киевской Руси «военная сила и общественная власть еще не оторвались друг от друга, составляя единое целое». [1414]Безусловно, Русь XIV–XV вв. это не Русь XI–XII вв., в том числе и в военном отношении. Но многое из того, что было отмечено для Древней Руси, сохранялось и в Московской Руси. [1415]