Хва Сын - Очерки по истории советских корейцев

В корейских школах Приморья, так же, как и во всех школах Российской империи, «…молодое поколение рабочих и крестьян не столько воспитывали, сколько натаскивали в интересах той же буржуазии. Воспитывали их так, чтобы создавать для нее пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы ее покоя и безделья», – писал В. И. Ленин ( В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 41, стр. 303.)

Вся система народного образования царской России служила общим целям хозяйственного, политического и духовного порабощения нерусских народностей, была тормозом их национального развития.

Православное духовенство усердно насаждало церковные и миссионерские идеи, видя в них одно из средств приобщения «инородцев» к православию, стремясь объединить их в одну «православную великодержавную семью».

Политика по линии просвещения среди корейских переселенцев составляла часть общей политики царского правительства по отношению к нерусским национальностям. Народное образование среди корейцев дореволюционной России, особенно крестьян, находилось в самом жалком состоянии.

Идеи насильственной христианизации и русификации начали насаждаться среди корейских крестьян после заключения договора с корейским правительством (1884 г.). Царское правительство решило принять корейских переселенцев в русское подданство и провести их скорейшее обрусение. Эта задача выполнялась череp миссионеров. В корейских селениях строились монастыри и церкви, производилось принудительное крещение русскоподданных корейцев, открывались миссионерские школы и пр. Царское правительство стремилось задушить всякое проявление национальной культуры. Генерал-губернатор Духовский говорил: «Нет никаких оснований давать какую-либо возможность укрепляться и самобытно проживать в наших пределах пришлому и чуждому для нас китайскому и корейскому люду» (ЦТАДВ, ф. 87, оп. 4, д. 1593, л. 60.)

Народные школы более или менее планомерно стали появляться на русском Дальнем Востоке с 70-х годов прошлого века. До этого времени учебные заведения открывались только в городах, сельское же население Дальнего Востока было лишено школ вовсе. Попытки организовывать для корейских переселенцев миссионерские школы были единичными и образовательное значение их ничтожно. Те немногие школы, которые создавались, открывались преимущественно с русификаторскими целями. В этих школах обучение проводилось на русском языке, родной язык запрещался и преследовался.

Царское правительство мало заботилось о развитии культуры не только среди инородцев, но и среди населения вообще. За пятнадцать лет (с 1892 по 1907 гг.) правительство израсходовало на содержание Дальневосточного края 750 миллионов рублей, из которых 78,4 проц. отпускалось на чисто военные мероприятия, а на народное просвещение за эти шестнадцать лет пошло 0,7 проц. общей суммы (В. Чернышева. Из истории революционного движения наДальнем Востоке за 1905-1907 гг. Хабаровск, 1955, стр. 6.) . Поэтому неудивительно, что до революции в крае было среди городского населения 38,7 проц. грамотных, а среди сельского 19,1 проц. Еще меньше было грамотных корейцев – всего 10 проц. (в возрасте от 9 лет и старше) («Сибирские вопросы». СПб., 1907, № 17, стр. 19.)

Автор справочника «Дальний Восток» за 1910 г., анализируя состояние народного образования, приходит к мрачному выводу: «Грамотность ничтожна до безобразия. Черепашьим шагом идет прогрессивное развитие. Если оставить дело в таком положении, то всеобщей грамотности едва ли достигнуть и через сотни лет» (Цит. по кн. «Приморский край». Владивосток, 1947, стр. 293.)

Дореволюционная Сибирь не имела земских учреждений, и школьное дело находилось в руках общей администрации, генерал-губернаторов, поручавших это дело часто совершенно случайным лицам. Правда, с 1894 г. для наблкадения над правительственными школами была введена должность окружного инспектора. Руководство школами в казачьем войске официально находилось в руках войскового правления, фактически же наблюдение и контроль над ними осуществлялись начальниками участков. Церковно-приходские школы управлялись епархией.

В Дальневосточном крае среди корейских переселенцев существовало несколько типов школ. Основными из них были миссионерские, в которые принимали детей русскоподданных корейцев, корейские национальные и русско-корейские школы.

Несколько корейских школ было открыто за счет населения. В 1904 г. их было всего десять («Министерство народного просвещения». СПб., 1904, стр. 352.) : шесть – в Посьетском участке и четыре – в Суйфунском. Сучанский участок, в котором жило довольно большое количество корейских переселенцев, не имел ни одной школы. Все корейские школы были очень малочисленны. Так, в школе села Янчихэ училось 25 мальчиков, в селе Тизинхэ – 18. Больше 39 учеников не было ни в одной из школ.

В каком положении находились школы, можно представить из доклада чиновника, командированного в Посьетский участок для изучения постановки школьного дела. «Бедное же корейское трудовое население, – писал он, – не могло только на свои средства открыть необходимое количество школ и оборудовать их соответствующим образом. Поэтому корейские школы в большинстве своем помещались в неприспособленных для учебных занятий зданиях и фанзах, были лишены самого необходимого учебного оборудования и учебных пособий. Самое же главное – они не имели хороших учителей» («Министерство народного просвещения». СПб., 1904, стр. 353.) .

Учеба в основном сводилась к механическому усвоению молитв. Нерусских детей обучали церковнославянскому языку. Если и давались общеобразовательные знания, то это делали учителя по своей инициативе, на свой страх и риск.

При таких условиях неудивительно, что до революции во всех дальневосточных начальных школах обучалось не более 3 проц. детей инородцев (См. «Стенографический отчет Государственной думы». СПб., 1910, стр. 516-517.) 8. По данным однодневной школьной переписи 1911 г., процент учащихся по отношению к населению был следующий («Однодневная школьная перепись начальной школы», XVI. СПб., 1911, стр. 67-68.) : среди русских – 3,04, среди корейцев – 2,43, среди китайцев-0,01.

Следует, конечно, учитывать, что учить своих детей могли более или менее состоятельные люди. Естественно, что дети кулаков составляли 50 проц. школьников, адети бедноты – лишь 25 проц. Дети зажиточных крестьян еще могли учиться в русских средних учебных заведениях в городе; получение же среднего образования для детей трудового населения было почти невозможным.

Однако и то, что было сделано для создания национальной сельской школы – большая заслуга корейских просветителей. Они организовали национальное общество «Кук мин хой», целью которого поставили «развитие народного образования и ремесел, регулирование вопросов свободы и равноправия народа и затем восстановление права самостоятельности корейского государства и народного блага» (ЦГАДВ, ф. 87, оп. 1, д. 853, лл. 30-31.) Отделения общества были открыты в Никольск-Уссурийском (август 1.909 г.), в деревнях Синфундон, Корика, Сындидон, Дюнхондон и др. (ЦГАДВ, ф. 87, оп. 2, д. 60, л. 1)