Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Мемориальная усадьба писателя является филиалом Государственного музея Л. Н. Толстого, расположенного на Пречистенке. По мере приближения к хамовническому островку городской шум становится тише. Его замечательные пожилые хранительницы любезно избавляют меня от тяжелого пакета с книгами: «Оставьте здесь, под мемориальным зеркалом». Машинально смотрю в потемневшее стекло, и вижу, что самая обыкновенная стена и вход в гардероб в нем выглядят как-то по-другому — в них больше теплых красок. Музейные служащие, смеясь, говорят о ком-то: «Представляете, он сказал: «Когда нас учительница сюда водила, медведь на лестнице был больше». А я ему: «А может быть, это вы были меньше?»

На первом этаже, около парадной лестницы на второй этаж, привлекает внимание дорожная шуба писателя, расположенная под толстым стеклом. Вроде, совсем недавно снял ее граф… Вообще, эффект присутствия ощутим, но внушает тревогу: даже на фотографии непросто взглянуть в цепкие глаза сурового старца. Так, один из дагерротипов, сделанный в 1898 году в день Пасхи, запечатлел человек 10–12. Улыбаются все — кроме Льва Николаевича. На лице его — напряженная работа мысли, желание успеть. «Он из всех нас успел сказать наиболее своего», — писал о своем вечном сопернике Ф. М. Достоевский.

Завтракали в семье Толстых все в разное время. Но обед — дело святое, всегда проходил в определенные часы. Во главе стола непременно стояла Софья Андреевна, которая сама разливала суп, а лакей разносил уже тарелки членам семьи. Вот они и сейчас расставлены, и, похоже, слышны приближающиеся голоса. Обстановка очень простая, не соответствующая высокому статусу хозяев. Почему-то вспомнилась поразившая своей скромностью резиденция императора Николая I в Петергофе — ни одной бесполезной вещи, приобретенной просто так, ради роскоши.

Самая яркая и красивая комната первого этажа принадлежала Татьяне Львовне. Старшая дочь писателя отличалась веселым нравом и легким характером, ее обожали младшие братья и сестры. Творческая обстановка комнаты во многом обусловлена родом ее занятий — она была художницей-портретисткой и обучалась в Училище живописи, ваяния и зодчества. Татьяна Львовна (впоследствии, по мужу — Сухотина-Толстая) — автор неоднократно переиздававшихся мемуаров об отце, где описан интересный эпизод ее общения с обер-прокурором Святейшего Синода Константином Победоносцевым, при непосредственном участии которого Толстой был отлучен от церкви:

«Прожила я в Петербурге неделю и собралась уже ехать домой, как получила от папы телеграмму следующего содержания: «В Петербург едут самарские молокане. Останься, помоги им.» Так как дело, очевидно, зависело от Победоносцева, то я решила пойти прямо к нему. Он выше ростом, чем ожидала, бодрый и поворотливый. Он протянул мне руку, подвинул стул и спросил, чем может служить. Я поблагодарила за то, что меня принял, и сказала, что отец прислал ко мне молокан с поручением помочь им.

— Ах, да, я знаю, — сказал Победоносцев. — Это самарский архиерей переусердствовал, я сейчас напишу губернатору об этом. Вы только скажите мне их имена. И он вскочил и пошел торопливым шагом к письменному столу. Я была так ошеломлена быстротой, с которой он согласился исполнить мою просьбу, что совсем растерялась.

— Да, архиерей самарский переусердствовал, у шестнадцати родителей отняты дети, — повторил Победоносцев. Вскоре все дети были возвращены родителям».

Среди экспонатов музея — обувь, которую мастерил граф. Он справил сапоги своему зятю (супругу Татьяны), однако тот проходил в них всего один день — малы оказались. М. С. Сухотин поставил сапоги рядом с книжным шкафом, а Лев Николаевич шутил, что это лучшее его произведение. А знаменитые «толстовки» шила Софья Андреевна.

Поднимающихся на второй этаж встречает на лестнице чучело медвежонка (того самого, о котором говорили служительницы). В его лапах — деревянная тарелка, на ней гости оставляли свои визитные карточки. В новых комнатах сделаны богатые паркетные полы, обои в стиле мрамора, в гостиных — камин, турецкий диван и фортепиано. Там обычно принимались гости, среди которых бывали А. Н. Скрябин, С. В. Рахманинов, И. Е. Репин, А. М. Васнецов, А. Н. Островский, А. П. Чехов, Ф. И. Шаляпин, А. М. Горький, А. Г. Достоевская (вдова писателя), А. А. Фет (последнего Лев Николаевич также одарил собственноручно сшитой обувью). Звучала музыка. Вечером в зале устраивали так называемый «большой чай». После шумящего самовара все переходили к овальному столику, где читали вслух произведения разных авторов.

Личное пространство писателя — кабинет и рабочая комната. Младшая дочь Александра Львовна вспоминала: «Кабинет Толстого в Москве совсем особенный: в самом дальнем углу потолки низкие, можно достать рукой. Мягкая, обитая черной клеенкой мебель — диван, широкие кресла, у окна большой писательский стол с резной решеткой с трех сторон. Здесь в кабинете тихо, сюда не доходит городской шум, окна выходят в сад, и не доходят крики детей и домашняя суета». Писатель вставал в семь часов утра, иногда раньше. Сам убирал в кабинете. Затем пилил и колол дрова в сарае, носил их в дом и топил печь в рабочей комнате. Отправлялся за водой, которую на тележке привозил из колодца в саду. Стул у рабочего стола непривычно низок — Толстой сам подпилил его ножки, так как стал неважно видеть. Однако в 67 лет он впервые сел на велосипед (который имеется здесь в качестве экспоната), совершал пешие и конные прогулки. В уголке приютились гантели.

Самую старинную часть здания семья в шутку называла катакомбами, где среди помещений для прислуги (особенно уютна чистенькая, светлая девичья) и буфетной находилась комната старшей дочери Марии и кабинет Толстого. В комнате Машеньки имеется необычный экспонат — скатерть на столе. На ней оставили свои автографы родственники и друзья, среди которых много исторических личностей — дочь писателя собственноручно вышила все автографы. Мария с юношеских лет помогала Льву Николаевичу вести корреспонденцию, занималась переводами, выполняла секретарские обязанности (чем вызывала ревность Софьи Андреевны). Разделяя взгляды отца, отказалась от светских выездов; много сил отдавала просветительской работе. Она была пятым ребенком в семье Толстых. В 1873 году Лев Николаевич в письме, адресованном двоюродной тетке, дал краткую характеристику всем своим детям. Марию, которой на тот момент исполнилось два года, он описал как «слабого, болезненного ребенка» с курчавыми белыми волосами и «странными голубыми глазами». Свою аскетичную комнату дочь Толстого — единственная в семье — убирала сама, не прибегая к помощи прислуги. Отказавшись от причитающейся ей доли земельного имущества, Мария Львовна уехала из родного дома в 1897 году — после того, как стала женой князя Николая Леонидовича Оболенского, приходившегося ей двоюродным племянником. На первых порах молодая семья жила у мужа в Покровском, позже перебралась в имение Пирогово, расположенное в 35 километрах от Ясной Поляны. Эту деревню Толстой ценил за «особо приятную тишину»; в прежние годы там бывал И. С. Тургенев. Льву Николаевичу было суждено пережить любимую дочь — она скончалась в возрасте 35 лет от воспаления легких. Он писал в дневнике вскоре после ее смерти: «Снова и снова думаю о Маше, но с добрыми слезами умиления — не о том думаю, что она потеряна для меня; думаю просто о праздничных мгновениях, прожитых с нею, — благодаря любви к ней».