Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Как и во всей России, смоленские усадьбы почти полностью содержали своих хозяев. На Смоленщине важными приметами хорошего хозяина усадьбы считались добротные крестьянские дома, «сапоги на ногах своих мужиков» и собственная аптека. В Хмелите, вспоминает Николева, «все обиходные вещи, по возможности, производились домашними средствами, начиная с холста и ниток до башмаков. Сукно для прислуги ткали дома, шубы они имели из выделанных дома же овчин, свечи тоже своей выделки. Целый отдельный флигель был занят столярами и плотниками. Мебель у нас делали очень недурную, по рисункам из наклейного красного дерева, которое тогда было в большом употреблении и очень ценилось. Были и резчики, и каменщики, кузнецы и шорники, все выбранные их своих же крестьян, и если у которого-либо оказывалась способность к какому-либо мастерству, его отдавали совершенствоваться в московские магазины и мастерские.»

О грибоедовской усадьбе как о хозяйстве, способном полностью обслужить своих хозяев, говорил и старый крепостной слуга Грибоедовых Прокоп: «…мастерские были, и мебель и всё, что нужно там делали».

Количество дворовых, обслуживавших А. Ф. Грибоедова и его родственников, насчитывало около трехсот человек. Это красноречиво говорит о том. что Хмелита существенно отличалась от многих соседних усадеб северо-восточной части Смоленщины своим богатством, роскошью, аристократизмом, желанием и умением владельца «пожить на широкую руку, без расчета».

Слуга Прокоп вспоминал Алексея Федоровича так: «Он хозяин был хороший. Много наших он в Москву да в Питер отправлял учиться ремеслам, кто зодчим, кто мебельщиком, кого картины писать, да грамоте учил. Никто в округе так за своими не смотрел». «Это был дворец, — гордился старый слуга, — мы всей округой правили. Такого как раньше никогда не будет, тогда мы ходили как павы, никто с нами не равнялся, ни Нарышкины в Богородицком, ни Волконские в Сковородкине».

Впрочем, дяде поэта не в меньшей мере присущи были и капризы вельможи, и глухота к интересам и чувствам других, и частое раздражение всем на свете и брюзжание по любому поводу — как и опытность пожившего и много повидавшего человека. Мы знаем эти черты по образу Фамусова, для которого дядюшка Алексей Федорович послужил прототипом. Черты Алексея Федоровича — Фамусова были намечены уже в комедии «Студент», в образе Звёздова. Исследователь творчества Грибоедова Сергей Фомичёв не раз обращал внимание на то, что образы Звёздова и Фамусова восходят к одному и тому же прототипу — грибоедовскому дядюшке. В «Горе от ума» нашел отражение даже дядюшкин лексикон — например, выражение «я, брат.», часто звучавшее в поучениях Алексея Федоровича, которые племяннику приходилось выслушивать постоянно. А очерк «Характер моего дяди» полностью посвящен жизни и личности этого родственника поэта.

В беседе с Чацким Фамусов среди первейших обязанностей русского дворянина упоминает управление имением и службы:

Скорее всего, Грибоедов не раз слышал подобное от собственного дядюшки и в Москве, и в Хмелите.

Мальчиков, будущих владельцев имений, с детских лет обязательно обучали основам управления имением, девочек — умению вести домашнее хозяйство в усадьбе. Девушки на выданье умели варить варенье «до 4-х и 5-ти пудов», ухаживать за цветами, разводить домашних птиц, «которых бывало до тысячи разного сорта», смотреть за пряжей холста в девичьих, заготавливать вместе с экономкой «разные пития». В обязанности молодых девиц, в том числе и сестер писателя, входило наблюдение «за работой горничных, которые, по обычаю времени, наполняли девичьи, вышивая по тюлю, кисее и плетя кружева по задаваемым урокам». Впрочем, у взрослых дворянок вышивание, бисерное шитьё, кружевные работы тоже были типичными занятиями.

Желания многих будущих родственников невест со стороны мужа совпадали с портретом Наташи из грибоедовской комедии «Своя семья, или Замужняя невеста»:

Смолянка М. С. Николева так вспоминала о своем первом выигрыше в лото: «Составили партию, человек 15-ть; позволили и мне участвовать. Тут я, выиграв, в первый раз сделалась обладательницей целого рубля, что привело меня в восторг. Я тотчас сшила приходно-расходную тетрадь и записала на приход мой первый рубль. Нам никогда не давали денег в руки: родители распоряжались нашими нуждами по своему усмотрению.

Практические и теоретические знания самого Александра Грибоедова в области ведения хозяйства не раз подтверждаются в его произведениях и в полной мере проявились в его грандиозном проекте об учреждении Российской Закавказской компании.

Разумеется, к привитию хозяйственных навыков воспитание юных дворян никак не сводилось. Между прочим, именно хорошее домашнее образование подготовило почву для дальнейшего успешного обучения самого Грибоедова. Причем занятия науками и иностранными языками не прекращались даже летом в усадьбе.

В Хмелите, в Казулине, в Погорелом молодые люди имели возможность брать уроки не только у собственных учителей (которыми часто бывали дворовые — представители крепостной интеллигенции), но и у специально приглашенных профессионалов. Например, знания по истории, живописи, архитектуры и вообще искусства можно было получить у архитектора М. М. Тархова, ученика Академии художеств. Он был вызван из Москвы в 1800 году для строительства новой Казулинской церкви, прожил в доме Лыкошиных около двадцати лет и «был строителем многих соседних храмов».

Обязательным для дворянских детей было обучение верховой езде. В Хмелите были свои конюшни, конный завод и манеж. Впоследствии навыки, полученные там, не раз пригодились Грибоедову в пору воинской и дипломатической службы.

Система воспитания была авторитарной, что вызывало протест не только у вольнолюбивого и язвительного Александра. Современник его В. И. Лыкошин, вспоминая собственную юность, тоже считал необходимость «зависеть от других» и беспрекословно подчиняться старшим большим «промахом в тогдашнем воспитании». Он писал, что «это отклоняло всякую возможность иметь собственное мнение», часто мешало свободно объясняться, «но хуже всего раздражало» в минуты, когда молодежь чувствовала свою правоту, но вынуждена была избегать «неприятных столкновений». «Хорошее воспитание, выдержка. светская любезность, — свидетельствовала и М. С. Николева, — ценились в обществе больше, чем душевные качества.» Именно это потом высмеивал в своей комедии Александр Грибоедов.