Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Самое странное в нулевых было то, как манерное ретро восьмидесятых и искренне возрождающиеся шестидесятые сражались друг с другом в битве за умы прогрессивной молодёжи. Шестидесятые проявились в формах, характерных для конца этой славной эпохи. 1968—1969: для этого периода был характерен отказ от психоделии и возвращение к фолку и кантри, к корням и аутентичности, то есть к музыке наименее искусственной и не имеющей ничего общего с синтетикой восьмидесятых. Фри-фолк и новая американская фолк-музыка запустили процесс «упрощения», который в своё время поразил рок-н-ролл в конце шестидесятых, когда образ сельского жителя символизировал целостность, зрелость, презрение к имиджу и поверхностности поп-культуры. Такие люди, как Bon Iver, Уилл Олдхэм (он же Bonnie ‘Prince’ Billy), Iron & Wine, Band of Bees,

Band of Horses и Blitzen Trapper, демонстративно выбросили свои бритвы Gillette в мусорную корзину.

ЗАВТРА

Fleet Foxes стали эталонным образцом нового бородатого буколицизма. Их дебютный альбом включал такие песни, как «Ragged Wood» и «Blue Ridge Mountains», а в клипе на песню «Не Doesn’t Know Why» недвусмысленно фигурировал домашний скот — козы, чьи растущие пучками бороды отлично гармонировали с образами самих музыкантов. На их родине, в Америке, эта пластинка имела умеренный успех (альбом года по версии критиков Billboard и Pitchfork в 2008 году), а в Великобритании она достигла пятой строчки в национальном чарте. Fleet Foxes были не столько «новыми» хиппи, сколько просто детьми хиппи. «Мы выросли на музыке наших родителей», — рассказывал вокалист Робин Пекнольд, перечисляя названия групп и музыкантов, оказавших на группу наибольшее влияние. Среди них оказались Crosby, Stills & Nash, Джонни Митчелл, Fairport Convention, Боб Дилан и, в общем-то, любая группа шестидесятых, пластинку которой вы можете себе представить в коллекции среднестатистического «дитя любви».

Ещё одним признаком работы массового сознания с оглядкой на шестидесятые была немыслимая популярность пластинки 2006 года «I Wish I Was a Punk Rocker (With Flowers in My Hair)» певицы Сэнди Том. Песня — сплав стилистических маркеров 1967 и 1977 годов, обращение ко всем молодым людям, которые испытывают чувство ностальгии по утерянному золотому веку, когда музыка имела власть и ценность. Или, как пела Том: «Когда музыка имела значение и когда радио было на вершине мира, / Когда бухгалтеры не были королями, а индустрия не могла позволить себе купить наши души». Кажется, что эта песня не что иное, как стёб над комплексом неполноценности современного поколения. Впрочем, сама певица объясняет эту песню как искреннюю тоску человека, «родившегося не в то время». Вторая песня на этой пластинке ровно о том же самом — кавер-версия панк-хита «No More Heroes» группы The Stranglers, в которой певица вопрошает: «Куда же подевались все герои?»

То была атмосфера, в которой слова «я хотел бы быть» моментально проникали в души общественности, и это прекрасно

видно по репликам поклонников в интернете: «Я чуть не плакал, когда впервые услышал эту песню. Меня с ней столько связывает», «Было бы здорово ощутить, каково это, когда в воздухе витает такой революционный дух» и тому подобное. Как проницательно заметил один из поклонников: «Безусловно, это очень заманчиво, окунуться в размытую памятью атмосферу прошлого, но, кажется, и сам автор понимает, что пути назад нет. „Когда поп-звёзды были героями мифов, а неведение было сродни блаженству“— прекрасные слова. Словно она пытается найти возможность воскресить ту музыку, которая трогает за душу, но не уверена точно, что знает, как это сделать». Но поскольку «я хотел бы быть» — это просто присказка, воодушевляющий резонанс которой имеет лишь коммерческий мотив, а не раздувает пожар эмоций рок-н-ролла и панк-рока шестидесятых, то реальным эффектом песня обязана своей задумчивой обречённости.

ШОК ОТ ПРОШЛОГО

Ирония ностальгии по шестидесятым заключается в том, что сама идея поп-музыки как сложного и постоянно прогрессирующего организма появилась именно в шестидесятые. Именно потому, что в шестидесятые музыка беспрестанно развивалась и гналась за будущим без оглядки, мы сейчас наблюдаем застой и ретроспективность поп-культуры. То десятилетие задрало планку слишком высоко. И не только в поп-культуре. «Всё произошло в шестидесятые», — утверждал Джеймс Баллард в 1982 году, ссылаясь на космическую гонку, убийство Кеннеди, Вьетнам, ЛСД и то, что пресса называла «молодёжным бунтом». «Было ощущение, что ты находишься в центре огромного парка развлечений, аттракционы в котором вышли из-под контроля. И я думал тогда: «Нет смысла писать о будущем — будущее наступило. Настоящее аннексировало наше будущее».

Но метафора Балларда о том, что «настоящее аннексировало будущее», против воли автора стала предсказанием, воплотившимся в жизнь. В самом негативном смысле именно шестидесятые стали причиной активного развития ретрокультуры (возможно, их единственный соперник по этой части, как пела Сэнди Том, — панк-рок). Благодаря устойчивым образам в нашем воображении, харизме это десятилетие, будучи олицетворением всего нового в двадцатом веке, в наше время обретает

прямо противоположный смысл. Отсюда бессменные The Beatles, The Rolling Stones и Дилан на обложках музыкальных журналов вроде Mojo и Uncut-, бесконечное перекладывание музыки из одной обёртки в другую; непрекращающийся поток байопиков и рокументалистики, биографий и мемуаров. Отсюда и выставки вроде «Art & The 60s: This Was Tomorrow» в галерее Тейт Британия и «This Is Tomorrow» 1956 года (совместный проект британских поп-звёзд первой величины и бруталистов Элисон и Питера Смитсон).

ЗАВТРА

Словно мы не можем оставить прошлое в прошлом. Неофилия постепенно превращается в некрофилию.

Журналист Pitchfork Эрик Харви не так давно написал, что нулевые могут стать «первым десятилетием в истории поп-культуры, которое останется в истории благодаря технологиям, а не самой музыке». Napster, Soulseek, Limewire, Gnutella, iPod, YouTube, Last, fm, Pandora, MySpace, Spotify — эти супербренды вытеснили с насиженных мест супергруппы — The Beatles, The Rolling Stones, Who, Боба Дилана, Led Zeppelin, Дэвида Боуи, Sex Pistols, Guns N’Roses, Nirvana.

Совершенно очевидно, что все эти поразительные, меняющие представления о пространстве и времени разработки в области передачи информации, её хранения и доступа аудиоданных не породили ни одного нового музыкального формата. Аксиома Маклюэна о том, что «средства коммуникации являются сообщением», аннулируется. Контент был преобразован без каких-либо изменений (это смесь старой и новой музыки, которая либо «старая новая», либо манипуляция с известными формами). Беспрецедентным в данном случае является только путь, которым контент с помощью новых сетей и устройств распространяется, донося «сообщение»: отличительные ощущения, определяющие наше время, паутину взаимосвязей, выбор, изобилие, скорость. Это «стремление» нулевых создать работающий как часы, почти мгновенный транзит информации по сетевым каналам, системы архивирования и тому подобное в противовес устремлению в будущее, характерному для шестидесятых годов (вырваться из оков в неизвестность).