Леонид Амирханов - Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

[О прививках от тифа.] Мало интеллигентные матросы в особенности в первом экипаже утверждают, что прививки эти, составляющие немецкое изобретение, умышленно производятся с целью волновать матросов и сделать их физически не способными к труду.

2 апреля 1916 г.

31 марта неизвестная женщина гуляла по Михайловской улице с белой комнатной собачкой. В это время из казармы призванный из запаса канонир 1-го кронштадтского крепостного артиллерийского полка Алексей (или Александр) Егоров, состоящий в прикомандировании к специальной учебной команде в качестве уборщика в столовой, стал выкрикивать по ее адресу различные сальности, предлагая зайти в казарму. Об этом стало известно штабс-капитану, заведывающему учебной командой, носящему немецкую фамилию. Команде было сделано строгое внушение за неприличное поведение, но виновный в таковом не сознался и остался безнаказанным. Подобная выходка со стороны Егорова уже не первая.

6 апреля 1916 г.

Офицеры 334-й пешей Тверской дружины весьма часто по целым ночам в Офицерском собрании играют в карты и пьянствуют. Это хорошо известно командиру дружины полка Плаксину, но мер нет. Нижние чины высказывают нарекания, что их наказывают за малейший проступок, а офицерам дружины все дозволяется.

24 апреля 1916 г.

На финляндском побережье в первом временном госпитале при даче генерала Куропаткина [404] Дача генерала Куропаткина находилась на территории форта «Ино» («Николаевский») и была перестроена в лазарет. служит врачом доктор Раскин, который плохо обращается с больными и ранеными, а также неудовлетворительно их лечит. Лично Раскин, проживая в Териоках [405] Ныне – Зеленогорск. вблизи аптеки, широко дает рецепты на получение спирта, за что получает известный гонорар.

2 мая 2016 г.

На валу за 4-й северной казармой нижние чины ежедневно собираются с пяти часов пополудни, а в праздничные дни уже с 10 часов утра, уклоняясь, по-видимому, от посещения церкви. Не только азартные игры, но и спиртные напитки.

Комендант крепости приказал предварительно запереть ворота у 4-й северной казармы, у ассенизационной станции и у мясного склада Морского ведомства. Если одновременно запереть нельзя, то поставить дозоры при унтер-офицерах, которые решительно не должны пропускать, задерживать и обыскивать.

7 апреля произошли взрывы в заливочной мастерской, по слухам, организованные германскими шпионами, проживающими в Кронштадте. Причем первые два прошли сравнительно благополучно для города и порта, то надо ждать третьего, который принесет больше бед, чем первые два» [406] РГАВМФ. Ф. 1340. On. 1. Д. 547. Л. 3-230. .

Примерно в таком же духе продолжалась жизнь в Кронштадте в 1915–1916 гг. За исключением того, что продуктов становилось все меньше, а на фронт уходило все больше военных. Кроме того, крепость служила и источником вооружения для фронта. Снимали орудия с фортов и батарей, комендант протестовал, но это не помогало. Было немало проблем и с бытовыми условиями. В одном из документов отмечалось, что в тех частях, «где нет своих бань “ забота командиров сводится к выдаче людям на руки денег на баню”. Таким образом, не обеспечивается своевременное мытье людей, предписываю впредь фактически посылать людей в баню не реже двух раз в месяц, уговариваясь о сем с содержателями бань. Выдача банных денег в самых исключительных случаях, и только таким ратникам, относительно коих имеется полная уверенность, что они действительно ходят в баню».

Но главная неприятность заключалась в том, что при всей строгости и сложности люди в Кронштадте, готовые к войне, были лишены возможности в ней участвовать. То есть в большинстве случаев это было бездействие, которое в армии и на флоте является одним из самых страшных врагов дисциплины.

Например, Николай II распорядился выводить в море русские «дредноуты» – линейные корабли типа «Севастополь» – только с его личного распоряжения. Корабли подолгу простаивали в Гельсингфорсе (Хельсинки), а на каждом из них находилось по 1125 человек команды (из них 31 офицер). Какой простор для революционной пропаганды! И она работала очень активно.

Приближался 1917 год.

В первом издании «Большой советской энциклопедии» революция определяется (в применении к классовому обществу) как «коренной переворот в развитии общественных производительных сил и производственных отношений „насильственная ломка устарелой политической надстройки, противоречие которой новым производственным отношениям вызвало в известный момент крах ее“ (Ленин, см. «Большевик», 1940, № 8, стр. 41), перелом в жизни общества и государства, когда низвергается отживший, старый общественный строй и утверждается новый общественный порядок путем насильственного свержения власти отживших государственных классов» [407] Большая советская энциклопедия. М., 1941. С. 394. .

Но, как любой «коренной переворот», любая революция – это ненависть и жертвы. Один из вечных вопросов – кто виноват? – располагается на краю нашей темы. Но не коснуться его нельзя. То, что случилось в России в 1917 г., на мой взгляд, называется катастрофой, но катастрофой, подготовленной, с одной стороны, безвольным и абсолютно неспособным императором, с другой – кучкой авантюристов, которым нужна была только власть. Примитивно? Может быть, по сути – именно так.

Один из персонажей нашего повествования, поэт и романтик Николай Гумилев, в 1914 г. ушел добровольцем на фронт. Дослужившись до прапорщика, Гумилев дважды был награжден Георгиевским крестом

напишет он в самом начале двадцатых в стихотворении «Память». Таких добровольцев было немало, немало было и тех, кто не желал отдавать свою жизнь «за Дарданеллы». Таким образом, власть сама формировала ряды недовольных, многие из которых были готовы перейти к активным действиям.

Разрозненные большевистские группы Кронштадта осенью 1915 г. объединились в Главный судовой коллектив. Он установил прочную связь с ЦК РСДРП(б) в Петрограде и организациями на кораблях и в частях в Ревеле и Гельсингфорсе. В Кронштадте, как и в других районах России, ситуация ухудшалась с каждым днем. Нехватка продовольствия, топлива, других жизненно важных составляющих создавала обстановку нетерпимости. Главный командир порта и военный губернатор адмирал PH. Вирен 15 сентября 1916 г. писал контр-адмиралу А.Ф. Гейдену: «…достаточно одного толчка из Петрограда, и Кронштадт вместе с судами, находящимися сейчас в Кронштадтском порту, выступит против меня, офицеров, правительства и кого хотите. Крепость – форменный пороховой погреб, в котором догорает фитиль – через минуту раздастся взрыв» [408] Цит. по: Крестьянинов В.Я. Кронштадт. С. 109. . И попытки Вирена пресечь революционную пропаганду результата не принесли.