Валерий Злыгостев - И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245

В предании «Акман-Токман» повествуется о событиях, произошедших в Башкирии через несколько лет после свершившегося ее подчинения. О том, что племя катай к этому времени находилось в зависимом состоянии, свидетельствует Сказитель, сообщая следующее: «Земля и воды были распределены (монголами. — В.З .) между родами. Каждому роду предназначалась своя тамга, оран (клич), дерево, птица. Наш китайский род получил тамгу — багау, клич — Салават, дерево — сосну. После получения земель и тамги башкиры должны были платить хану ясак. Сначала это показалось не особенно обременительным. Пушнина поставлялась хану вовремя. Но однажды от хана пришел новый указ. Молодые мужчины и парни со своим конем, снаряжением призывались в ханское войско. Стали угонять косяками коней, скот» [6, с. 168]. Очевидно, в данном случае перед нами предстает вполне обычная для золотоордынского общества картина, которую можно было наблюдать не только на Южном Урале, но и собственно в Деште — неважно, в дремучем степном захолустье в каком-нибудь бедном улусе или, напротив, в улусе богатом, где ханские баскаки, как и их коллеги в Персии или Китае, были заняты одним и тем же делом — пополнением казны своего повелителя и мобилизацией в его войско новых рекрутов. По мнению И. В. Антонова, «воинскую повинность башкир (в том числе и катайцев. — В.3 .) нельзя считать чем-то неожиданным, так как она была предусмотрена соглашением (условиями договора и тарханной грамоты. — В.3 .), заключенным между Бату и Муйтэн-бием. Очевидно, эта повинность не была регулярной. Башкирские воины требовались золотоордынскому хану для проведения каких-либо крупных военных мероприятий. После возвращения из похода на Запад они были отпущены домой, а потом долго не призывались, так что об этой повинности, наверное, успели забыть. Теперь же башкирские воины потребовались хану вновь» [1, с. 193]. Подобные действия центральных властей привели к восстанию и даже, возможно, первому из восстаний, которыми в грядущие века будет наполнена история Башкортостана и о котором, что чрезвычайно важно, сообщает Сказитель, а потому следует привести предание полностью.

«Невмоготу стало башкирам, и они стали подниматься против хана. Среди них был храбрый егет Сураман. Он собрал довольно большое войско и уничтожил ханских нукеров, собиравших ясак. Некоторым удалось сбежать. Хан послал против Сурамана войско, но тот еще долго продолжал воевать. Вместе с ним сражалась и его жена. Со временем люди стали приноравливаться к сложившимся обстоятельствам. Укрывшись в лесах и на горах, повстанцы стали подстерегать ханских сборщиков ясака, неожиданно нападали на них. Завязывалась схватка. Скот заранее угонялся в глубь лесов и гор. Так проходило лето. В бездорожные зимы, когда леса и горы покрывались снегом, ханские отряды не могли пробраться в глухие места. Зимой было спокойнее. С наступлением лета снова начинались бои.

Долго продолжалась борьба против хана. Она то стихала, то снова усиливалась. Стал стареть предводитель повстанцев Сураман, который включился в борьбу еще совсем молодым егетом. В одном из жестоких боев он погиб, после чего борьбу возглавила его жена. Однажды в бою ее сильно ранило. Перед смертью она призвала к себе своих сыновей (их было двое: старший — Акман, младший — Токман) и сказала им так: «Дети мои, настал мой час, я ухожу вслед за вашим отцом. Когда он погиб, вы были еще маленькими. Умирая, отец ваш сказал: " Чем жить на коленях, лучше умереть стоя". Сыновья мои, вы теперь выросли, стали егетами, не забудьте завет отца».

Костюков Владимир Петрович(12.12.1949—15.12.2009). Жил и работал в г. Челябинске. Кандидат исторических наук. Признанный специалист по истории Улуса Джучи, в особенности его «заяцких» территорий (Кок-Орды), и, в частности, Улуса Шибана. Автор более 40 научных статей и монографий. С 1985 г. В. П. Костюков как археолог и исследователь становления и развития чингисидских государств вел активную работу по выявлению новых памятников археологии. Исследовал серию (более ста) погребальных и ритуальных объектов средневековых кочевников в южных районах Челябинской обл. (практически на Южном Урале и в Зауралье). С 1992 г. являлся руководителем творческого коллектива «Археология».

В ходе научных изысканий В. П. Костюков обосновал территориальные рамки Улуса Шибана и доказал, что зауральская часть совр. Башкирии и кочевники, ее населявшие, в этническом отношении были тесно связаны с Южной Сибирью и Алтаем.

«Приоткрытая и дарованная нам неизвестная и легендарная история кочевой империи урало-казахских степей навечно будет связана с именем Владимира Петровича Костюкова», — говорят соратники и друзья археолога.

https://chelyabinsk.ru/text/newsline/252541.html

Акман и Токман продолжили борьбу, которой не было видно конца. Однажды, взяв с собой сотню самых надежных воинов, они ушли на зимовку в глубь Уральских гор. Но среди них оказался предатель. Как-то раз ночью он сбежал и указал ханским приспешникам место зимовки Акмана и Токмана, получив за это вознаграждение. Хан послал туда войско. Батыров прижали к горам. С трудом, путая следы, им удалось скрыться и выйти в Зауралье. Но там их поджидали враги [112] Очередное подтверждение того, что и на азиатской стороне Уральских гор власть ханов Улуса Джучи была безграничной. . Это было ранней весной, когда снег то таял, то замерзал. Начались сильные бураны. У беглецов кончились продукты, негде было им укрыться и передохнуть: голая степь, невыносимый буран. Акман, Токман и их боевые спутники, голодные и измученные, замерзли. Лишь некоторым удалось добраться до ближайшей деревни. Но там тоже находились ханские войска. До последнего дрались егеты и погибли до последнего. Среди них были две храбрые девушки. Их тоже схватили и жестоко замучили чужеземные захватчики» [6, с. 168–169].

Переходя от героизации поступков и действий персонажей предания (а в их истинном героизме сомневаться не приходится) к реалиям наступающей золотоордынской эпохи, необходимо подчеркнуть, что и Сураман, и Акман, и Токман вели свою борьбу уже не против завоевателей, но против суверенов. Действительно, на фоне притеснений, творимых ханскими баскаками, к середине XIII века определенная часть башкирской знати готова была отстаивать «свои права», но права эти были правами удельных князьков, желавших ради сохранения прежних вольностей или исходя из элементарной кровной мести, как в случае с Акманом и Токманом, мстивших за гибель отца Сурамана и матери, продолжать «борьбу, которой не было видно конца» [6, с. 169]. Вступив на абсолютно бесперспективныйпуть сопротивления Джучидам и наместникам великого каана, некоторые башкирские бии, несмотря на всю свою личную храбрость, как, например, легендарный батыр Бошман, тем самым обрекали и себя, и единоплеменников на репрессии и жестокие расправы со стороны центральной власти.