Валерий Злыгостев - И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245

И кипчаки в 1216 году свой выбор сделали.

Дело в том, что Куду после поражения на реке Чам с остатками меркитского войска, а вернее, с остатками дружин ближних нойонов поспешил дальше на запад, туда, где располагались кочевья кипчаков, восточная граница земель которых пролегала в то время в междуречье Яика и Эмбы. В «Юань ши» по этому поводу есть соответствующая запись: «Владетель их (меркитов. — В.3 .) обока Худу бежал к кипчакам» [18, с. 227], и те, судя по последовавшим событиям, приняли его. Более того, предводитель последних (по некоторым данным, это был Инасы [15] Инасы, отказавший монголам в выдаче меркитских вождей, ответил преследователям такой фразой: «Спасшийся от ястреба воробей спрятался в зарослях, и [у него] появилась возможность спасти свою жизнь. Разве моя забота [о Худу] хуже [заботы], трав и деревьев о воробье» [35, с. 143]. , сын Кунана [3, с. 226]), приняв под свое покровительство гонимых и отказав преследователям в их выдаче (а переговоры между сторонами, несомненно, имели место), вызвал гнев монголов, реакция которых была однозначной, — и они атаковали кипчаков. «Субэдэй, преследуя его (Куду. — В.З .), сразился с кипчаками на Уюр и разбил их» [18, с. 227]. Это сражение произошло, по одной версии, на реке Уюр (Уил), протекающей юго-западнее Актюбинска (совр. Казахстан), а по другой — в междуречье Кайлы и Кимача (Жарлы и Кумак) на северо-востоке Оренбургской области [16] Жарлы и Кумак, протекая на востоке Оренбургской области, при слиянии образуют Большой Кумак, впадающий в реку Урал чуть выше города Орска. [1, с. 140; 3, с. 221; 18, с. 227] (важно, что обе версии не слишком противоречат друг другу с точки зрения географии произошедших событий).

К сожалению, о масштабе сражения на Уюр остается только догадываться. Вероятнее всего, это было «рядовое» с точки зрения глобальных монгольских завоеваний столкновение, и свидетельством тому является весьма сжатое сообщение о нем в «Юань ши». Однако за сухими строками китайской хроники скрывается весьма драматичное по своим последствиям событие, несущее в себе как минимум две тенденции дальнейшего развития военно-политической ситуации в регионе на ближайшие десятилетия. Во-первых, именно там, на Уюре (Уиле и Жарлы), началось, без преувеличения, эпохальное, охватывающее практически всю Великую степь монгольско-кипчакское противостояние, закончившееся лишь к середине 1240-х годов. Во-вторых, становится очевидным тот факт, что в результате похода, который, по крайней мере, официально, подразумевал наказание меркитов, монголы, «стартовав» весной 1216 года из района Тарбагатайского перевала, осенью — зимой 1216–1217 годов оказались либо в непосредственной близости, либо вообще на территории расселения башкирских племен. Таким образом, в 1216 году у завоевателей было куда больше шансов непосредственно столкнуться с башкирами, и в гораздо большем объеме, нежели в году 1207-м.

Несмотря на то что сведений о каких-либо контактах между монголами и башкирами, относящихся к описываемым событиям, в источниках не существует, следует с огромной долей вероятности предположить, что контакты на самых разных уровнях все-таки имели место. В данном случае следует рассмотреть следующие моменты: 1) не исключено проникновение монгольских ертаулов на правобережье Яика (по сути, в Европу) с чисто тактическими разведывательными задачами; 2) возможно, что состоялась официальная встреча представителей башкирской знати с высшими офицерами или даже полководцами монголов. Подобная встреча вполне могла бы стать еще одним шагом в реализации завоевателями концепции глобальной политики, разработанной Чингис-ханом в отношении стран или народов, подлежащих покорению, и временной нейтрализации их активных действий на военно-политическом поле. Как известно, монгольская дипломатия во всем своем многообразии по необходимости могла касательно несговорчивых или «неудобных» партнеров принимать весьма гибкие формы и, надо полагать, в отношении населения Дешта и Южного Урала на определенном этапе использовала лозунг единства тюркских народов. В этой связи уместно вспомнить, что несколько позже, в 1222 году, в северокавказских степях Субэдэй и Джебэ, опираясь именно на идею пантюркизма, рассорили противостоящих им кипчаков и алан, обеспечив тем самым победу в предстоящей войне с половцами и русскими.

Тогда, оказавшись перед лицом объединенных сил кипчаков и алан, монгольские полководцы, чьи тумены были ослаблены зимним переходом через Кавказские горы, предложили половецким ханам Юрию Кончаковичу и Даниле Кобяковичу (Татауру) сделку. Налегая на общность происхождения и схожую веру, они сказали половецким старшинам: «"Мы и вы — одного племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы с вами заключим договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам из золота и одежд то, что вы пожелаете, вы же оставите нам [аланов]". [Одновременно] они послали кипчакам много [всякого] добра. Кипчаки повернули назад [40, с. 229], бросив своих союзников алан ниже с ними. Те, конечно же, потерпели поражение, были нейтрализованы, вынуждены отойти в горы, "в теснины и ущелья", подальше от кровожадных пришельцев. Но недолго половецкие ханы любовались драгоценными вещицами: монголы, разделавшись с аланами, обрушились на предавших их кипчаков, причем Ибн-ал-Асир не без ехидства замечает, что "татары отобрали у них вдвое против того, что [сами] им принесли"» [17, с. 26; 36, с. 172]… В середине же 1210-х годов, когда Чингис-хан избрал своей жертвой Государство хорезмшахов, лояльность племен, кочевавших на северо-запад от Арала, что подразумевало и безопасность одного из флангов выдвигающегося войска, была ему просто необходима, и потому некие «увещевательные» переговоры с башкирами, а тем более с кипчаками исключать нельзя.

Остается открытым вопрос о нахождении Джучи в 1216 году, а следовательно, и вероятности его присутствия в пределах кочевок башкирских родов. Несмотря на то что арабские и персидские авторы об этом умалчивают, а «Юань ши» вообще приписывает все тогдашние победы над меркитами и кипчаками одному Субэдэю, не следует исключать появления Джучи в Деште сразу же после сражения на реке Чам (лето — осень 1216 года), когда был захвачен в плен сын Куду Мэргэн. Обращает на себя внимание отрывок из летописи Рашид ад-Дина, согласно которому монголы «разбили племя меркит и всех перебили, так что никого из них не осталось [в живых], кроме самого младшего сына [Куду], по имени Мэргэн. Последний был чрезвычайно искусным стрелком. [Монголы] его схватили и привели к Джочи. Так как [Мэргэн] был весьма искусен в метании стрел, то [Джочи] послал к Чингиз-хану посла, прося его помиловать. Вследствие того, что Чингиз-хан [до этого] неоднократно испытывал от них [меркитов] всяческие затруднения, то подумал: "Не годится, чтобы они снова положили начало какой-нибудь смуте!" — и послал [сказать] в ответ Джочи: "Я для вас приобрел так много государств и войск, [так что] на что он вам?!". По этой причине его также прикончили…» [40, с. 178].