Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Господство монгольских завоевателей отбросило Китай далеко назад: необычайно широко распространился рабовладельческий уклад, в феодальных отношениях возобладали самые отсталые, крепостнические формы. Осуществив перераспределение в своих интересах земельного фонда захваченной страны, монгольская феодальная аристократия овладела крупными земельными уделами; земли получали в «кормление» и монгольские должностные лица Юаньской империи. Крупные земельные владения были пожалованы и буддийской церкви, служившей идеологическим оплотом завоевателей. Пользуясь длительными войнами и обезлюдением целых районов страны, богатые китайские феодальные семьи захватывали пустующие земли или приобретали их у крестьян за бесценок в голодные годы и сдавали их затем в аренду крестьянам на крайне тяжелых условиях, превращая крестьян в полурабов, полукрепостных. На плечи крестьян ложилось также множество повинностей — военных, строительных, содержание на постое монгольских солдат и т. д.

При правлении Хубилая население Юаньской империи было разделено на четыре категории: 1) монголы, 2) выходцы из покоренных монголами стран Центральной Азии — уйгуры, персы, арабы и др., 3) китайцы из северных провинций, а также корейцы, чжурчжэни и кидани и 4) китайцы из южных провинций, образовавшие наиболее бесправную, но самую многочисленную часть населения страны. По переписи 1290 г., в юаньском Китае проживали 58 834 711 человек; численность же всех монголов не превышала 2,5 млн., а при жизни Чингис-хана— 1 млн. с лишним [7] J. К. Fairbank , Е. Reischauer, A History of East Asian Civilization, vol. I. East Asia the Great Tradition, Boston, 1960, стр. 265. .

Завоевание чужих стран и народов не улучшило, а, наоборот, ухудшило материальное положение рядовых монголов. Массе аратов войны монгольских феодалов не приносили ничего, кроме лишений и страданий. В китайских источниках: «Юань ши» — официальной истории династии Юань, написанной в 1370 г., после изгнания монгольских захватчиков из Китая представителями китайской феодальной династии Мин, на основании архивных материалов монгольского двора, «Юань дянь-чжан» — сборнике официальных монгольских документов, относящихся к 1260–1322 гг., а также в «Тун-чжи тяо-гэ» — сохранившейся части огромного свода законов, составленного в 1323 г., мы находим многочисленные сведения о тяжелом положении рядовых монголов как в самой Монголии, у себя на родине, так и на чужбине, в Китае. Например, источники сообщают, что многие монгольские воины и скотоводы не имели коней. Кочевник без коня в условиях XIII–XIV вв. конечно, не был ни воином, ни даже пастухом. Обнищание монголов было повсеместным явлением. В Монголии и Китае в первой половине XIV в. бродяжничество среди монголов временами принимало огромные размеры. Араты, доведенные до отчаяния нуждой и лишениями, часто продавали своих детей в рабство китайцам и мусульманам. Число монголов-рабов достигало десятков тысяч. Господами в Китае были, конечно, не рядовые монголы, а только представители монгольской аристократии. Войны Чингис-хана и его преемников приносили аратским массам Монголии только изнурительные тяготы и лишения дальних походов, обнищание и смерть на чужбине.

Не случайно как в произведениях устного народного творчества монголов, так и в дошедших до нас памятниках средневековой литературы содержатся описания бедствий и страданий простых монголов, питавшихся корой деревьев, в то время как их войско находилось в дальних походах.

Советскими учеными — академиками И. П. Майским, Л. В. Черепниным, профессорами Н. Я. Мерпертом, В. Т. Пашуто и другими еще в 1962–1963 гг. было наглядно показано, что освободительная борьба народов против деспотии Чингис-хана и его преемников явилась актом величайшего прогресса [8] И. M. Майский , Чингис-хан, — «Вопросы истории», 1962, № 5, стр. 74–83; Н. Я. Мерперт , В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин , Чингис-хан и его наследие, — «История СССР», 1962, № 5, стр. 92–119; Р. В. Вяткин и С. Л. Тихвинский , О некоторых вопросах исторической науки в КНР, — «Вопросы истории», 1963, № 10, стр. 3–20. .

В трудах ученых Института истории, филологии и философии сибирского отделения Академии наук, посвященных истории и культуре Востока Азии, опубликованных в 1972–1975 гг., значительное внимание уделено проблемам этногенеза монголов и их взаимоотношениям с соседними народами [9] История и культура Востока Азии, т. I. Центральная Азия и Тибет. Материалы к конференции, Новосибирск, 1972; т. II. А. Т. Малявкян . Материалы по истории уйгуров в IX–XII вв., Новосибирск, 1974; т. III. Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века, Новосибирск, 1975. .

Продолжая славные традиции русской науки, для которой были характерны изучение древних письменных источников и этнографических памятников по истории народов Центральной Азии и введение их в общемировой научный обиход, находки памятников с орхонскими руническими текстами, раскопки гробниц гуннских шаньюев и средневекового тангутского города, тщательные этнографические наблюдения и описание многочисленных памятников древней и средневековой культуры и т. д., советские ученые-историки, археологи, востоковеды внесли существенный вклад в изучение истории и культуры народов Центральной Азии.

Как пишет В. Е. Ларичев в редакторском предисловии к сборнику «Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века», «характер и специфические особенности взаимоотношений, взаимосвязей, контактов культур и этнических образований на территории восточной половины Азиатского континента приобретают в последнее время особый интерес и остроту» [10] История и культура Востока Азии, т. III, стр. 5. .

Среди различных аспектов истории и археологии Северной, Центральной и Восточной Азии, исследуемых в статьях сборника, В. Е. Ларичев особо выделяет вопросы своеобразия и оригинальности отдельных культур, определение вклада каждой из них в сокровищницу достижений человечества, роли и значения народов этой части Азии в сложном и тонком механизме их взаимодействия друг с другом. Авторы статей указанного сборника— советские и монгольские ученые — вовлекают в научный обиход (большой массив разнообразных источников, сосредоточивают основное внимание на следующих двух важных аспектах: 1) своеобразии и ярко выраженной оригинальности национальных культур непосредственных соседей китайцев на севере и западе, исконных насельников степных, пустынных и таежных районов восточной половины Азии; 2) выдающейся роли, которую играли в истории этих районов государственные и родо-племенные образования предков современных монголов, маньчжуров, уйгуров, народов Юга Сибири и Дальнего Востока.

В книге А. Т. Малявкина «Материалы по истории уйгуров в IX–XII вв.», вводящей в научный обиход обширные материалы по истории соседей монголов — уйгуров начиная с 840 по 1209 г., мы находим ценные сведения по истории монголов и соседних с ними народов, населявших современные территории Внутренней Монголии, Ордоса, Ганьсу, Джунгарии и Восточного Туркестана. А. Т. Малявкин убедительно показывает, что «деятельное участие уйгуров в походах Чингис-хана и его преемников способствовало их дальнейшему расселению по необъятным просторам Центральной Азии и ассимиляции другими народами», что в то же время «это добровольное вхождение, однако, спасло страну от разорения и, возможно, от полного уничтожения всего народа (достаточно вспомнить судьбу тангутов)… однако участие во всех грабительских походах Чингис-хана, а позднее в междоусобной борьбе его наследников, несение гарнизонной службы в отдаленных районах, захваченных Чингис-ханом и его полководцами, обескровило народ и в конечном счете предопределило гибель уйгурского государства» [11] Там же, т. II, стр. 5–6. .