Фридрих Мюллер - История ислама. Том 3, 4. С основания до новейших времен

Ильдиз же старался, сидя в Газне, захватить часть Индии, но был при этом побит Кутб ад-Дином, который со своей стороны велел молиться за себя в своей новой мечети, то есть объявил себя независимым султаном Дели. Он даже изгнал на некоторое время Ильдиза из самой Газны, но сам не мог в ней удержаться, так что борьба между этими двумя турецкими рабами, достигшими власти, продолжалась с попеременным счастьем до самой его смерти. Кончина Кутб ад-Дина, этого энергичного возобновителя магометанского величия в Индии, вызвала там на некоторое время значительные беспорядки: помощники наместников Аджмира, Лахоры и других округов спорили за первенство, пока наконец Алтытмышу [166], одному из бывших турецких рабов (607–633 = 1210–1236), не удалось подчинить всех своих соперников одного за другим, так что в 624 (1227) г. все индийское царство, включая и Бенгалию, снова соединилось под его властью. С тех пор и до 689 (1290) г. здесь управляли сначала потомки Алтытмыша, потом же другие князья подобного же происхождения: их обыкновенно называют царями-рабами или первой династией патанских (афганских) царей Индостана; последнее название неверно, так как они были чистокровными турками и завоевали страну, предводительствуя войсками, только отчасти состоявшими из афганцев.

В то время как магометанская Индия освобождалась от верховной власти династии Гуридов, эта последняя быстро падала. Правда, напиравшие войска хорезмшаха не могли подступить близко к Гияс ад-Дину в Фируз-Кухе, но зато тем временем измена раскидывала свои сети. Уже в 609 (1212) г., по другим источникам, в 607 (1210) г. Гияс ад-Дин II был убит, а четырнадцатилетний сын его Беха ад-Дин Сам, возведенный на престол некоторыми эмирами, был в скором времени смещен одним из сыновей старого Ала ад-Дина I, Сожигателя Мира, Атсизом, который, будучи отстранен от престола своими двоюродными братьями, бежал ко двору Хорезма и принял здесь имя первого хорезмшаха. В качестве родственника царствовавшей династии он был признан в Фируз-Кухе, но пал в борьбе с Ильдизом из Газны в 611 (1214) г. После него Ала ад-Дин II, еще раньше лишенный престола, попытался сделаться властителем Гура; но время могущества Суридов прошло. Ильдиз, который поддерживал его, должен был в 612 (1215) г. отступить перед приближающимися хорезмийцами в Индию, где он и пал в том же году (612 = 1216 г.) в борьбе с Алтытмышем при Танесваре.

Хорезмшах Мухаммед ибн Такаш, казалось, достиг всего, к чему стремился. После непродолжительной борьбы он отнял у каракитаев, которых с севера уже начали теснить другие татарские племена, Трансоксанию — своеобразная благодарность за деятельную помощь против Гуридов в 601 (1204) г. Владение Хорасаном было теперь обеспечено, Кирман номинально принадлежал ему уже с 594 (1198) г., - а на самом деле со времени покорения тузов и отражения вмешательств Салгаридов Фарса, то есть приблизительно с 602 (1206) г., свирепые Гуриды были побеждены, их владения вплоть до индийской границы также завоеваны, Восточная Мидия также повиновалась ему. Таким образом, в руках одного человека находилось государство, превосходившее своими размерами государство Синджара.

Человек этот был поистине могущественым, и все же существовал еще кто-то, кто отважился разгневать его. То был халиф Насер, человек мелочный, несмотря на все свои высокие стремления, который пускал в ход всю свою злостную изобретательность, чтобы всевозможными путями уязвить хорезмшаха, возвышение которого было ему неприятно, так как мешало дальнейшему распространению в Мидии государства Аббасидов. Он постоянно подбивал Гуридов идти против Хорасана, и вначале такая политика была верна. Но когда те были разбиты, то объявление войны владетелю великого восточного царства доказывало полное непонимание им положения дел. А Насер объявил ее самым нелепым образом. Отказывая хорезмшаху в грошовой любезности прочитывать его имя в багдадских мечетях после своего, а между тем во всей Трансоксании и в Хорасане за него повсюду молились как за «повелителя правоверных», халиф поступил как ребенок, который поднимается на цыпочки, чтобы показать, какой он большой. Но совсем в другом духе были его постоянные старания производить возмущения среди пехлеванских эмиров маленькой страны Хамадан. Когда Такаш покончил с иракским Сельджукским государством, то в конце концов он все же позволил халифу присвоить себе Хузистан; это было вполне достаточной наградою за его заслуги. Но халифу было этого мало, и он не успокоился, пока Хамадан в 612 (1215) г. не достался Огулмишу, рабу Пехлеванида Узбека, в верности которого он не сомневался. Но Огулмиш ценил выше защиту могущественного хорезмшаха, чем дружбу государя Багдада и Хузистана: он добровольно присягнул первому и велел читать его имя в хутбе. Насер смотрел на это с пеной у рта: с свойственной ему необдуманностью он соединился с Старцем Гор, и в 614 (1217) г. Огулмиш пал от меча ассасина.

Было бы несправедливо возмущаться этим и считать поступком, несовместимым с нравственным достоинством халифа: сам Мухаммед несколько раз поступал подобным образом, а что он себе позволял, то должно было казаться его наместникам хорошим. На самом же деле это было сделано в порыве страсти — способ действий, как известно, вовсе не пригодный в политике. Но хорезмшах не мог терпеть покушения на человека, который только что признал свою ленную зависимость от него, еще менее мог он терпеть уничтожение маленького государства, которое около Рея защищало его владения от честолюбивого халифа. Он решил покончить с Аббасидом раз навсегда. Это было тем более необходимо, что убийство Огулмиша угрожало Мидии полным беспорядком.

Атабег Узбек из Азербайджана, равно как царствовавший в то время в Фарсе Салгарид Сад, одинаково мало желали, чтобы соседняя обоим провинция досталась в руки халифа; поэтому войска их уже приготовились переступить границы. Хорезмшах вовремя остановил их; войско Сада было побито, а так как его начальник скоро удовлетворился позволением спокойно управлять в Ширазе, то слабосильный Узбек спрятался при приближении Мухаммеда, объявил себя его подданным и велел за него молиться. Теперь Насер мог надеяться только на свои собственные силы, а они в конце концов не превышали сил сравнительно маленького государства; к тому же хорезмшах разыграл теперь против него такой козырь, который должен был иметь весьма ощутимые последствия, и доказал твердое намерение могущественного турецкого султана продолжать борьбу вплоть до полного уничтожения ненавистного врага.

Мухаммед завершил свое блестящее поприще осуществлением великой идеи, чего не добились не только Бунды и Сельджуки, но о чем даже ассасины не дерзали помыслить: он лишил священного сана не какого-нибудь одного владетеля, а весь род Аббаса и перенес халифат на Алидов. Собрание почетных ученых богословов, созванное по приказу хорезмшаха, должно было объявить Насера и весь его род лишенным имамства и назначить ему в преемники одного из потомков Али, по имени Ала аль-Мульк, родом из Тирмиза. Легко понять, что шиитские области Персии с радостью приветствовали передачу высшей священной должности одному из потомков боготворимого святого и что надежды Насера найти поддержку в Персии уменьшились; можно было даже ожидать, что и большинство суннитского населения Трансоксании и Хорезма будет на стороне коренного переворота, как только его силой оружия окончательно проведут в Багдаде. А это, казалось, предстояло сейчас же: хорезмийцы уже двинулись из Хамадана на Багдад, когда настала ранняя и суровая зима; проходы через мидийско-курдские возвышенности были занесены снегом, и масса людей и животных, желавших переправиться, погибли (614 = конец 1217 г.). Хорезмшах должен был вернуться, но его желание выступить в следующем году усилилось. На востоке снова начались обширные военные приготовления, с другой стороны, и халиф собирал все свои силы не только для защиты своего звания главы всего ислама, но и для того, чтобы придать надлежащий вес своим притязаниям на обладание Мидией. Таким образом, и здесь халиф и султан, прикрываясь плащом рвения к делу Божию, боролись за земные блага: но уже недалеко были те, кому предстояло похоронить обоих.