Фридрих Мюллер - История ислама. Том 3, 4. С основания до новейших времен

Пока он был занят этим, монголы поспешили, где только могли, пожать плоды своих побед или, вернее, бегства покойного шаха. Отряды, посланные для преследования последнего, удалились на запад, когда исполнять поручение было уже поздно. В 617 и 618 (1220 и 1221) гг. они находились в Мидии, Азербайджане, Арране, Грузии и Ширване, вели себя так же мерзко, как и всегда, перебили в Хамадане и Мораге всех жителей и более или менее основательно разорили другие города. На этот раз они еще воздержались от похода на Багдад, так как Насер — теперь навлеченное им самим несчастье обрушивалось и на него самого — со свойственною ему энергией поставил на ноги не только свои войска, но и войска соседних мелких государств, так что враги сочли за лучшее оставить его в покое. Наконец в 619 (1222) г. эти ужасные полчища отправились ва север, чтобы теперь пройти по России, оставив по себе полосу разрушенных, сожженных и опустошенных убийством местностей [182], и, описав круг, вернуться на родину через Волгу. Через два года после этого (621 = 1224 г.) Рей и его окрестности еще раз подверглись нападению со стороны Хорасана. Затем западные провинции могли отдохнуть на несколько лет от этих извергов. Разорение страны на востоке было еще более полное.

После взятия Самарканда (617 = 1220 г.) Чингисхан, теперь вполне уверенный в своем успехе, отправил сильные отряды в Хорезм и Хорасан, города которых, и прежде всего сама столица [183], были завоеваны один за другим в 617 и 618 (1220, 1221) гг. В Хорезме не осталось и камня на камне, Мерв был окончательно разрушен, Нишапур большей своею частью сровнен с землей; во всех этих трех местах жители были почти все избиты. Немного лучше была участь Герата, который сдался без сопротивления: правда, несмотря на капитуляцию, монголы не отказали себе в удовольствии изрубить 12 тысяч его жителей, но это можно считать самое большее за милую шутку добродушно настроенных варваров. В то время как полководцы Чингисхана предавались этой деятельности, сам он держался в средине страны, несколько в стороне от них, но наряду с предводительством над различными отрядами находил время захватить несколько трансокеанских городов (617 = 1220 г.), особенно важное мостовое укрепление Тирмиз на Оксусе; затем он отправился на юг, чтобы напасть на Балх и Тохаристан и предупредить все мероприятия Джелаль ад-Дина.

Хорезмшах хорошо воспользовался свободным временем. Прибыв в Газну, он нашел, что как город, так и провинция раздираемы распрями различных турецких отрядов и их эмиров; все эти различные элементы подчинились, однако, обаянию его сильной личности, и весной 618 (1221) г. он мог начать поход против Чингисхана. Это предприятие было отнюдь не безнадежно. Хорезм до сих пор еще держался, завоевание Хорасана было далеко еще не окончено, западный отряд монголов был совершенно разлучен с главным войском: сильный удар, удачно нанесенный последнему, мог сразу изменить дело.

Монгол только что принялся за покорение страны между Гиндукушем и Оксусом: предвидя нападение Джелаль ад-Дина и не желая предстать пред ним, имея за своей спиной многочисленное мусульманское население, он по взятии Балха, несмотря на заключенную капитуляцию, с большим хладнокровием велел избить все его население; в то время как после этого он был занят Бамияном, завоевание которого открыло бы ему проходы в Кабул и Газну, он получил известие о грозившей ему опасности — приближения хорезмшаха. Для прикрытия своего фланга Чингиз выдвинул вперед часть своего войска в 30 тысяч человек, которые заняли горную страну между Бамияном и долинами Кабула и Газны: но в долине Первана, севернее Кабула [184], они были побиты Джелаль ад-Дином, который напал на них с 60–80 тысячами человек, и должны были вернуться к главному войску. Чингисхан между тем взял, правда, приступом Бамиян и не оставил ничего живого среди его развалин; но монгольское войско впервые бежало от мусульман, и подъем духа у победителей мог легко повести к новым победам. Тогда в войске шаха снова началась злосчастная распря между канкалиями и халджами. Один из их эмиров обидел другого, и канкалий отказал главному военачальнику в должном удовлетворении: тогда халджи и союзные с ними туркмены покинули войско, удалились в афганские и индийские горы, и надежда, еще раз на время воссиявшая, потухла навсегда.

Сопротивляться Чингисхану с оставшимся десятком или несколькими десятками тысяч было бы безумием; Джелаль ад-Дин должен был уклониться от битвы. Теперь началась настоящая травля. Повелитель монголов слишком верно оценил своего смелого противника, чтобы дать ему хоть минуту передышки: стремительно — однажды его войскам пришлось двое суток не сходить с седел и не есть ничего вареного — двинулся он на Газну, которую хорезмшах недавно покинул, спасаясь в Пенджаб; осадив город, он продолжал следовать за бежавшими; 22 шавваля 618 г. (9 декабря 1221 г.) татары нагнали у берегов Инда войско, по пути все больше редевшее. Нигде не было возможности перейти эту реку, берега которой высятся здесь [185]на 20–30 футов; Джелаль ад-Дин должен был дать решительную битву. Воины его, видя себя отрезанными от всякой помощи, боролись как львы, сам он показал чудеса храбрости, но нельзя было долго противостоять подавляющей массе врагов.

Одна толпа защищавшихся за другою падали от стрел и мечей монголов; когда все было проиграно, то смелый витязь бросился с высокой береговой скалы в быструю реку; последние его приверженцы, оставшиеся еще в живых, последовали за ним. Большинство их погибло в волнах или от неприятельских стрел; но сильный конь шаха вынес его невредимым на другой берег. Мало-помалу вокруг него собралось человек двенадцать, которым удалось спастись; с ними он направился вглубь страны. Скоро, благодаря наплыву праздношатающихся турок и отчасти бывших солдат, число его приверженцев возросло приблизительно до 10 тысяч человек. Чингисхан вовсе не намеревался дать ему окрепнуть. Когда, по окончании битвы, гарем Джелаль ад-Дина попал в руки монголов, то он приказал убить всех маленьких сыновей, найденных у его жен; за ним же самим теперь были посланы в погоню различные отряды, которые долго травили его в Пенджабе. Но отваживаться в Индию со всем своим войском монгол не выказывал никакого желания; он опасался летнего времени года, которого едва ли можно было избегнуть при более или менее продолжительном походе; он боялся влияния жаркого климата на сыновей степей. Так прошли три четверти 619 (1222) г.; когда попытки поймать спасавшегося шаха все не удавались, Чингиз решился предоставить его его собственной участи, так как многие уважительные причины требовали хана обратно в Среднюю Азию. В то время как он медленно готовился к отступлению в Монголию, Хорасан подвергался вторичному опустошению. Уже к концу 618 (1221) г. необходимо было снова осадить Герат, который восстал после первой победы, одержанной Джелаль ад-Дином.