Арсений Насонов - Монголы и Русь. История татарской политики на Руси

Никон., 1382.

Под Ростовским княжеством мы разумеем в данном случае территорию, перешедшую к сыновьям и внукам Константина Всеволодовича (Ростов, Белоозеро, Углич, Ярославль, Устюг, Мологу); ср. выше. Ср. Экземплярский , Великие и удельные князья… II.

См. Список насел. мест Ярославской губ. (L) по сведениям 1859 г., СПб., 1865, Д. у. № 1319, 1524, 2039; Л. у. № 2324; Р. у. № 6853, 6711; У. у. 8823, 9333; Р. у. № 7420, 7825.

См. Список насел. мест Вологодской губ., N 3628, 9049.

См. Список насел. мест Новгородской губ., в. IX, изд. 1912 г.; Список насел. мест Тверской губ. (XLIII), СПб., 1862, № 2126.

Из истории Киракоса (Патканов, История монголов по армянским источникам, в. II, 39).

В близкое соприкосновение с Ордой ростовские князья вошли и ранее, особенно в годы, когда предпринималась перепись. В 1256 г. Борис Ростовский ездил «в Татары» (Лавр. л.); в 1257 г. Борис вместе с Александром Невским и Андреем вновь поехал в Орду; в тот же годъ Глеб Василькович вернулся из Монголии (Лавр. л.); это был год переписи на Северо-востоке; в 1258 г. Борис вместе с Александром Невским, Андреем и Ярославом Тверским поехали «в Татары»; в тот же год Борис и Глеб вернулись в Ростов; в этом же году Борис вместе с Александром Невским и Андреем сопровождали численников в Новгород (Лавр. л.).

В. О. Ключевский , Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871, стр. 172–173; Н. И. Серебрянский , op. е., 222–234.

Ср. текст проложной редакции жития Александра Невского ( Серебрянский , ор. с., тексты, 90–92).

См. Книга Степенная царского родословия (ПСРЛ, т. XXI, ч. I), СПб., 1908, изд. Археогр. ком., стр. 307.

А. В. Экземплярский , Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, т. II, СПб., 1891, стр. 78.

В. О. Ключевский . Древнерусские жития…, стр. 41–42.

Никон., 1278; Симеон., 1277.

Степенная книга; Вел. Четии Минеи, сентябрь 1265.

«Когда султан захочет пить, то дочь его берет кувшин в руку, присядает и потом подает ему кувшин. Он пьет, а затем она берет другой кувшин и подает его старшей хатуни, которая пьет из него. Потом она подает (его) остальным хатуням по старшинству их. Затем наследник престола берет кувшин, кланяется и подает его отцу, который пьет (из него), потом подает хатуням и (наконец) сестре, кланяясь всем им. Тогда встает второй сын, берет кувшин, угощает брата своего и кланяется ему. Затем встают старшие эмиры; каждый из них подает пить наследнику престола и кланяется ему. Потом встают царевичи и каждый ив них подает пить этому второму сыну и кланяется ему. Затем встают младшие эмиры и подают пить царевичам» ( Тиз ., 1,300).

Степенная книга; Вел. Четии Минеи, сентябрь, стр. 1260.

Ср. у Киракоса описание приема кн. Авага у Чармагана (XIII в.): «Как только Чармаган его увидел, то спросил: «Ты Лваг»? Тот отвечал: «Я самый». Военачальник спросил: «Что же ты не пришел ко мне, когда я вступил в твои пределы»? Князь отвечал: «Когда ты был вдали, отец мой, бывший тогда в живых, служил тебе большими приношениями. После смерти отца моего я служил тебе по моему состоянию. А теперь, как только ты прибыл в страну мою, я явился к тебе. Делай со мной, что тебе заблагорассудится». На это военачальник: «Говорится в пословице: подошел я к окну, ты не вышел ко мне, подошел я к двери, тогда только ты вышел». И он приказал ему сесть ниже всех вельмож, сидевших перед ним. В тоже время он устроил пир в честь князя ». И далее: « На другой день он посадил его выше многих вельмож, и так с каждым днем он оказывал ему более почета » ( Патканов , ор. с., в. II, 33–34).

О Чармагане см. выше, прим, 56. Ср. у Ибн Батуты (посетил в XIV в. Золотую Орду — ставку Узбека во время кочевки). «Направо от трона поставлено сидение, на котором сидит Тинабек (старший) сын султана, а налево сидение, на котором сидит Джанибек, второй его сын. Поставлены справа и слева еще другие сидения, на которых сидят царевичи эмиры старшие, а потом эмиры младшие, например тысячники, т. е. командующие тысячью человек» (Тиз., 1, 300)

Ср. «местную грамоту» кн. Дмитрия Константиновича 1368 г. в рукоп. XVIII в. (Моск. арх. мин. ин. дел. № 822, л. 57–59); ср. список в Истории России Соловьева (XX, приложение), где указывается, в каком порядке сидеть его боярам (ср. Ключевский , Боярская Дума, стр. 118 и прилож. V); ср. Н. А. Коркунов , Акты из дела о местничестве Сабурова с Заболоцким XV в. (Изв. Акад. Наук но отд. русск. яз. и слов., т. V, в. VII, СПб., 1857, стр. 351–366).

Симеон., 1278.

«Того же лѣта ходиша Татарове и Русстии князи на Литву, не усиѣвше ничтоже, възвратишася назадъ. Татарове же велико зло и велику пакость и досаду сътвориша христианомъ, идуще на Литву, и иакы назадъ идуще отъ Литвы того злѣе сътвориша, по волостемъ, по селомъ дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюше, и гдй кого стрѣтили и облупивше нагого пустить, а около Курска и кострове лнянии въ рукахъ потерли, и всюды и вси дворы, кто чего отбѣжалъ, то все пограбшпа погани, творящеся на помощь пришедше, обрѣтошася на пакость. Се же написахъ памяти доля и ползы ради» (Симеон., 1275).

Симеон., 1277. Вместе с ростовскими князьями, как видим, идет еще их постоянный союзник князь Андрей Городецкий; под «иными князьями» летописец прежде всего, вероятно, подразумевает тех ростовских же князей, об участии которых в походе мы узнаем из последующего рассказа (сыновья Глеба — Михаил и Константин). Во всяком случае, на основании летописного материала можно установить, что великий князь Дмитрий Александрович и походе Менгу-Темира на Кавказ участия не принимал (Симеон., 277: Новг. I и Новг. IV, 1277–1278; Карамзин , Ист. Гос. Росс., т. IV, примеч. 150); вероятно, что и ряд других «низовских» князей в походе Менгу-Темира не участвовали; нам известно, что в это время был организован поход новгородцев вместе с «суздальцами» (или с «низовцами») па корелу (Симеон., 1277; Новг. I: «князь Дмитрии с новгородци и со всею низовьскою землею казни Корѣлу…» и т. д.).

Симеон., 1278.

Cм. текст повести; Православный собеседник, 1859, ч. I, стр. 372.

Напомним одну любопытную черту в истории московского местничества, хорошо известную нашей историографии: «азиатские безземельные (служилые) цари и царевичи были в распорядке местничества (как общее правило) выше всех древних боярских и княжеских родов» (см. Маркович , О местничестве, Киев, 1879, стр. 597; Д. Валуев , Симбирский сборник, М., 1844, стр. 29). О приходивших в Москву или пленных татарских царях и царевичах, иногда крестившихся, считавшихся выше бояр, см. Маркевич , История местничества, Одесса, 1888, стр. 178; ср. стр. 184–185, 223.