Арсений Насонов - Монголы и Русь. История татарской политики на Руси

Текст напечатан у Шамбинаго, ор. с.

Никон., 6889.

После взятия Москвы Тохтамыш хотел идти на Тверь. Но Михаил прислал к нему своего посла. Когда посол (Гурлень) прибыл, татары, «изымавъ» его, «биша». Но когда об атом узнал Тохтамыш («поставиша Гурлека предъ царемъ»), он повелел «грабежъ изыскати» и отпустил его «съ жалованиемъ къ великому князю Михаилу, съ ярликы» (Тв. сб., 1382).

Никон., Рог. лл.; ср. Новг. IV, Симеон. лл., 1382.

«и поручи ему царь, вда ему Городець».

Симеон., Рог., Никон., 1388–1392.

Симеон, л., Тв. сб., Никон. л.

Н. А. Насонов , Летописные своды Тверского княжества (ДАН СССР 1926). Его же, Летописные памятники Тверского княжества (ИАН СССР, 1930).

Никон., 1384.

Рог., 1385 (о черном боре см. выше).

Еще ранее, когда старший сын Донского Василий после нашествия Тохтамыша поехал в Орду, царь «приа» его «въ 8000 сребра» и оставил в Орде (Новг. IV л.; ср. Рог., Симеон, лл., 1383 г.). На следующий год во Владимир приехал посол Адаш. В 1385 г. Василий на Орды бежал и в 1387 г. был доставлен на Москву. После смерти Донского (1389 г.) он ездил в Орду снова. Об отношении Москвы к Орде в счастливый период царствования Тохтамыша см. также в письме Едигея к Василию Дмитриевичу. Текст грамоты см. в СГГиД, II, № 15, в Никон. л. под 1409 г. и Новг. IV л. под 1403 г. (в Соф. I л. только отмечено: «приела Едигѣй свою грамоту къ великому князю на Москву»). Сравнивай текст грамоты Никон. и Новг. IV л. с текстом, напечатанным в СГГиД, находим, что тексты Новг. IV и Никон. лл. имели один общий протограф; так, в Никон. и Новг. IV лл. по сравнению с текстом СГГиД отсутствует: 1) перечисление «старейших» бояр. 2) упоминание об «оброках» Джанибека. «Посажение» не было перенесено в Москву: Василий Дмитриевич был посажен во Владимире (послом Шихматом) в 1389 г.

Никон., 1392; см. также Тв. сб., 1391; Шериф-ад-Дин: «и у тех несчастных (бегущих) спереди оказалась река Итиль, сзади губительный мечъ» (Тиз., II, рукоп.).

Карамзин относит к этому походу известие о том, что князь Василий Дмитриевич уехал от царя Тохтамыша «за Яикъ» (V, примеч. 143). Текст Влад. Полихрона относит известие об атом к 1389 г. Так, в Новг. IV и Соф. I лл. оно стоит под 1389 г. и, следовательно, в их общем протографе; в Воскр. л. оно помещено под 1390 г., откуда, по-видимому, попало в Никон. л., где помещено под 1391 г. Таким образом, его можно относить и к событиям 1389 г., что подтверждается как будто известием Шериф-ад-Дина, что Тохтамыш в 1389 г. собрал войско, «состоявшее из русских, черкесов, болгар, кипчаков, аланов, (жителей) Крыма, Кафы и Азова да башкирдов и мокши» (Тиз., II, рукоп.).

Насонов А. Н ., Лет. пам. Тверск. княж., стр. 752, и Никон., л.

Шериф-ад-Дин ( Тиз ., II, рукоп.). Буляр-Булгар: см. Вretsсhneider , Méd. res., II, 1910, p. 81.

Новг. IV и Соф. I, 1395; ср. Никон., 139.6; Воскр. и Никон., 1399.

В 1396 г.

Шериф-ад-Дин ( Тиз ., II).

Элайни ( Тиз ., I, стр. 631).

Τизенгаузен , I, стр. 470.

См. текст жития в изд. Археогр. ком., 1897 г., стр. 85, и в Пам. др.-р. литер., в. IV, стр. 159.

Cм. Тв. сб., а также Воскр. и Никон. лл. под 1398 г. Несколько ранее летопись отмечала, что он воевал «Поморскиа грады» (в Никон. и в Троиц. лл.).

Так, в 1403 г. «приходилъ из орды на Русь посолъ, царевичъ Ентякъ, и был на Москве да изъобъилъвилъ Микулу Татарина» (Воскр. л., а также и в Троицк. л.: Карамз., V, примеч. 203); в 1405 г. «приде къ Великому князю от царя Шадибека посолъ, именем Мирза, иже бѣ казначей Цаρевъ (в Троицк, л.: Карамз., ibid.): приезд «царева казначея », очевидно, был связан с требованием денег. Ср. обвинения, предъявленные Едигеем московскому князю в грамоте: «а что еси имал в твоей державѣ со всего улуса з дву сохъ рубль, и то сребро где ся дѣваетъ?»

СГГи Д, I.

Тв. сб., 1408; Воскр., Никон. лл., 1408.

Тв. сб.; Никон., л., 1407–1408.

Тв. сб.; Моск. летописи, кажется, умалчивали или кратко упоминали о неудачных похождениях Юрия. В Троицк. л. 1409 г. упоминалось, что князь Юрий Всеволодович «тферский» пришел из Орды и привел с собою на помощь посла «добиваяся Кашина, да третьей части Тфери: князь же Иван Михайлович (не назван великим князем) не съступися ему; они же возвратишася к царю Булатъ-Салтану »: так читаем в примечаниях Карамзина (V, 213). О бегстве Юрия в Астрахань (от Едигея) в Троицк. л., по-видимому, не упоминалось.

Юрий снова бежал в Орду, и более о нем летописи не упоминают. В Соф. II л. упомянуто, что Едигей во время похода на Москву посылал «ко князю Ивану на Тфѣрь царевича Булата, да ко князю Юрью Кабердѣя» (так и в Льв. л., Этторовой рукоп.); фраза «да ко князю Юрыо Кабердѣя» произошла, по-видимому, от неправильного чтения фразы «да князя Ериклибердѣя», как в Воскр. л.; Ериклибердей упомянут и в другом месте Воскр. л, (при перечислении князей, а также и в Симеон. л.; в Соф. II л. он также упомянут (Ермоклиберди); Кабердея же при перечислении князей нет и в Соф. II л. Таким образом, о Юрии Всеволодовиче летописи (после известило его отъезде в Орду в 1408 г.) более не упоминают.

Сведения о намерениях Едигея были получены Василием Дмитриевичем Московским в ноябре (Никон., 1408–1409).

См. Рог. и Симеон. лл.

Ср. Рог. и Никон. лл. О «Едигеевом полоне» см. в догов, грамоте, пис. около 1433 г.: СГГиД, I, № 48.

Как явствует из нумизматического материала, как раз в этот год, т. е. в 817 г. хиджры, Поволжье было охвачено смутой. Так, в течение одного 817 г. в Болгарах чеканили монету, во-первых, Чокре, во-вторых — Кобяк. В Астрахани, во-первых, Чокре, во-вторых — Джеббар Верди, Монеты Сарая известны, чеканенные Чокре, но предыдущего года.

Материал подтверждает, что ростовским князьям приходилось не только часто ездить в Орду, но и подолгу там оставаться; некоторые из них удостаивались при дворе хана высокой чести; их сближали с Ордою и узы родственных связей. Но если с одной стороны положение ростовских князей, как «служебников» хана, в ревностной службе которых ханская ставка была весьма заинтересована, обусловливало особо внимательное отношение Орды, то с другой стороны, то же положение ставило и определенные границы близости ростовских князей к ханскому двору; но хотя потомки царского «корени» «выше честь принимали» в Орде, тем не менее ростовские князья и сами могли (судя по тексту «жития Федора Ростиславовича»), в качестве «служебников» хана получать бояр и даже князей «на послужение».