Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

В работе Д.К. Заболотного явно прослеживается влияние теории Луи Пастера, акцентировавшего внимание на взаимодействии природного очага — возбудителя — человека [Михель Д.В., 2010]. С большой долей вероятности можно говорить об учитывании Д.К. Заболотным так называемой « сусликовой » теории происхождения чумы. Подробно о ней еще в 1913 г. высказался земский санитарный врач Саратовской губернии В.Е. Забалуев [Забалуев Е.В. 1913]. Исходя из данных лабораторных опытов И.З. Шурупова, саратовский врач указал, что именно суслики являются в степной зоне основными распространителями чумы. Их самопроизвольное заражение происходит посредством вдыхания или поедания зараженной чумной бактерией пищи [Забалуев Е.В. 1913: 3]. Последующее заражение людей происходило вследствие вспышки эпизоотии вышеуказанного вида степных грызунов. При этом среди населения должен был развиваться голод, так как он является ярко выраженным признаком, напрямую свидетельствующим о возникшей в степи засухе и последовавшей вслед за этим массовой миграции степных грызунов [Забалуев Е.В. 1913: 7].

Не смотря на все достижения Д.К. Заболотного в области осмысления природы чумы, основой теоретических взглядов отечественных ученых в 1920–1940-х гг. стала климатическая гипотеза возникновения эпидемий крупного отечественного климатолога и географа начала XX в. М.А. Боголепова.

В опубликованной в 1908 г. монографии ученый исследовал влияние изменений климата на исторические события [Боголепов М.А., 1908]. В качестве доказательной базы автор привлекал климатические исследования венского профессора Э. Брюкнера. Последний с помощью многочисленных данных, полученных из письменных и природно-климатических источников, смог выдвинуть гипотезу о происходящих в природе каждые 35½ лет крупных климатических изменениях. При этом, согласно точке зрения самого М.А. Боголепова, наиболее сильные колебания климата на европейском континенте приходились на Великую Русскую равнину. В целом, для климата данной части Евразийского континента были характерны резкие чередования: зимой — сильнейших морозов и оттепелей, осенью — раннее наступление холодов, весной — поздних заморозков. Причем, по мнению отечественного исследователя, наиболее резкие колебания проявлялись в годы близкие к 3, 6, 7 и 9-му десятилетию каждого века. Зачастую такие климатические изменения проявлялись в форме масштабных засух и сильных похолоданий. Именно последние оказывали непосредственное влияние на все крупнейшие политические события. Так, одним из самых неблагоприятных с климатических точек зрения периодов в истории России была вторая половина XIV в. Этот период отметился чередованием крупных засух и политических кризисов. Среди последних М.А. Боголепов выделял: московско-тверское противостояние, нашествие Ольгерда и татар на Северо-восточную Русь, Куликовскую битву, возвышение империи Тамерлана и Белой Орды, приход к власти в Золотой Орде хана Токтамыша [Боголепов М.А., 1908: 4].

Климатическая гипотеза М.А. Боголепова легла в основу взглядов крупного советского ученого А.Л. Чижевского. Уже в самом начале своей научно-исследовательской деятельности в 1915 г. исследователь стремился доказать свой главный тезис: « Периодичность вспышек эпидемий и пандемий, эпизоотий, эпифитий находится в прямой связи с возмущениями физических факторов внешней («космо-теллурической») среды » [Чижевский А.Л., 1976: 4]. В 1930 г. ограниченным тиражом вышло исследование, посвященное эпидемиям, где на основе собранного из исторических хроник статистического материала советским ученым доказывалось существование теснейших связей коллективных реакций живых организмов с периодической активностью Солнца или с почти неуловимыми изменениями во внешней среде [Чижевский А.Л., 1930]. Фактически этой монографией А.Л. Чижевский завершает формирование хорошо обдуманной концепции « эпидемических катастроф ». В итоге, ему удается достаточно полно представить изменения, происходившие в человеческом социуме. Наиболее показательным примером в данном случае выступает одна из самых страшных за всю историю человечества эпидемия « Черной смерти » ( mors nigra ). По замечанию ученого, практически все очевидцы событий отмечали восточное происхождение эпидемии средневековой чумы и сопровождавшие весь период эпидемии масштабные природные и космические явления (положение небесных тел, землетрясения, параллельные эпидемии сифилиса и холеры, туманы и вредные испарения). В своих изысканиях А.Л. Чижевский признавал значение трудов профессора Д.К. Заболотного [Чижевский А.Л., 1976: 160].

Взгляды обоих отечественных ученых легли в основу теоретической базы исследований в отношении природных очагов чумы, располагавшихся на территории СССР. Практическую реализацию этих научных изысканий возглавил академик Е.Н. Павловский. В период с 1938–1946 гг. им были обобщены и сформулированы основные постулаты теории природной очаговости трансмиссивных болезней человека [Павловский Е.Н, 1964]. Согласно этой теории, одним из главных факторов возникновения эпидемии чумы является активная хозяйственная деятельность человека, приводящая как к быстрому изменению границ природных очагов заболевания, так и к ускорению миграционных потоков среди представителей животного мира. При этом большое значение для ускорения процесса возникновения заболевания играют климатические изменения. Таким образом, одним из идеальных регионов зарождения чумы являются слабозаселенные лесостепные или степные районы Евразии. При этом одним из важных факторов этого процесса выступает трансгрессия уровня Каспийского моря, напрямую влияющая на жизнедеятельность местных носителей чумы — различных видов мигрирующих степных грызунов [Павловский Е.Н, 1964: 158–160].

Под влиянием теории академика Е.Н. Павловского в середине 1950–1960-х г. были опубликованы, отмеченные одним из крупнейших западных теоретиков эпидемии чумы второй половины XX в. Р. Поллитцером, исследования отечественных специалистов [Федоров В.Н., Рогозин И.И., Фенюк Б.К., 1955; Ралль Ю.В., 1965]. Главным образом в этих работах речь шла о влиянии экологических факторов на численность переносчиков бактерии Yersinia Pestis , а именно о внешних факторах, влияющих на гнезда грызунов, расположенные в природных очагах. При этом важную роль в начале эпидемии чумы, по мнению отечественных специалистов, играет эпизоотия среди носителей.

Указанные исследования стали логическим итогом развития отечественной эпидемиологии первой половины XX века. Пожалуй, новаторским выглядит, продвигаемая Ю.М. Раллем, идея о разделении носителей чумной бактерии на несколько групп: « основных », « временных » и « распространителей ». В результате был сформулирован « второй закон природной очаговости ». Согласно ему, в каждом природном очаге есть свой основной носитель чумной инфекции (основные виды степных грызунов), тогда как другие грызуны вовлекаются в эпизотии, но в поддержании очага роли не играют. При этом допускается, что носитель, являющийся в одном очаге « основным », в другом может переходить в разряд « второстепенных ». Ярким примером этого процесса является передача от степных грызунов чумы к вторичным носителям — крысам. Собственно, по мнению советского исследователя, « природных очагов на крысах не бывает и «под зоной крысиной чумы » следует понимать область наиболее частых и упорных вторичных эпизоотий среди крыс ». При этом не всегда удается напрямую локализовать наличие этих « крысиных » природных очагов. Поэтому последние стали получать свое название по месту выявления заболевания: « городские » или « портовые ».