Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

В отношении остальных природных очагов было принято решение обозначать их исходя из названия первоначального носителя. Таким образом, было определено наличие трех групп очагов Yersinia Pestsis : « крысиный » ( ratti ), « сурочий » ( marmotae ) и « сусличий » ( citelli ). Как правило, именно в этих районах и происходит передача чумы от первичных к вторичным и третичным носителям заболевания. Собственно, носителями чумы становились лишь те виды, которые выживали после многократных « встреч с чумой ». Однако, чума может как очень быстро проявить себя среди людей, так и находиться достаточно длительный период в спящем латентном состоянии [19].

Одним из видимых результатов практической проработки в отечественной науке теории природной очаговости трансмиссивных болезней человека стало появление в 1960–1970-х гг. специальных исследований, посвященных природным очагам чумы, расположенным в различных регионах СССР. Так в 1960 г. на основе текста своей докторской диссертации по биологии А.А. Максимов опубликовал монографию, посвященную сибирским очагам турялемии чумы [20]. Согласно точке зрения исследователя, одной из причин возникновения эпидемий чумы является существующая в природе взаимосвязь между ландшафтной экологией и гелиобиологией [Максимов А.А., 1960].

Другим крупным исследованием этой группы работ стала докторская диссертация А.А. Лисицына. В отличие от работы А.А. Максимова, основной акцент был сделан на волго-уральский природный очаг туляремии чумы [Лисицын А.А., 1973]. По мнению последнего, данное природное образование на севере граничит с Сыртовым Заволжьем и Общим Сыртом, на юге — с Каспийским морем, на востоке — с рекой Урал, на западе — с рекой Волгой. Базируясь на исследованиях Е.Н. Павловского, Ю.Т. Ралля, Н.П. Миронова, И.Х. Султанаева и В.В. Кучерука, А.А. Лисицын заключил, что предком чумной бактерии стал возникший на сурках в Средней Азии в Кайназойскую эру паразит. Позднее он продолжил свою эволюцию в процветающих среднеазиатских пустынях эпохи плиоцена уже на виде степного кочующего грызуна — суслика. Появление природного очага чумы в волго-уральском регионе было обусловлено природно-климатическими условиями, сложившимися в результате отступления на юг вод Каспийского моря 4–5 тысяч лет назад. Именно трансгрессия и регрессия уровня Каспийского моря, по заключению исследователя, и определяли в историческом прошлом активизацию этого очага. Зафиксированные в районе очага крупные остатки широколиственных лесов в целом подтверждали предположение о наличии в прошлом периодов с благоприятными природно-климатическими условиями. С одной стороны, отличительной чертой местной биоты [21]является близость к горизонту грунтовых вод и сравнительно частое колебание их уровня. С другой стороны, здесь отмечен сравнительно хороший рост, обеспечивающий основную массу корма и защиту для многих травоядных животных, травянистой и кустарниковой растительности. Все эти факторы позволяют достаточно быстро увеличить численность местных видов. При этом ситуация кардинально может измениться из-за резкого наступления на территорию природного чумного очага вод Каспийского моря. В итоге, заключил А.А. Лисицын, это могло в прошлом повлиять на миграционную активность местных носителей чумной бактерии — полуденных и гребенчатых песчанок, домовых мышей и обыкновенных полевок [Лисицын А. А., 1973: 18].

Таким образом, можно констатировать, что к середине 1970-х г. в целом была проработана теория природной очаговости трансмиссивных болезней человека . Основными тезисами являлись: 1) продвигаемая еще со времен Д.А. Хвольсона идея о центральноазиатском первоочаге чумы; 2) влияние на возникновение пандемий чумы внешних факторов (климатических изменений, сейсмическая и солнечная активность); 3) первичные и вторичные носители чумной бактерии Yersinia Pestis . Именно эти идеи, выдвинутые отечественными эпидемиологами, практиками и теоретиками, были не только восприняты западными специалистами, но и позволили отечественным историкам и историографам более осмысленно подойти к изучению темы « Черной смерти на территории Золотой Орды и близлежащих регионов ».

Дальнейшая разработка в СССР вышеуказанной темы потребовала от отечественных специалистов расширения исследовательской тематики. Поэтому появление в середине XX в. научных изысканий в области исторической демографии явилось логическим результатом этого процесса. Одной из первых отечественных работ, осветивших именно этот аспект исторического процесса, стала, опубликованная в 1941 г. монография советского ученого-демографа Б.Ц. Урланиса [Урланис Б.Ц., 2007]. Согласно точке зрения исследователя, в Античность и Средние века именно эпидемии являлись факторами, приводившими к массовому сокращению населения наряду с войнами и голодом. Пожалуй, наибольшей по количеству смертей в истории считается вспыхнувшая в Китае и занесенная через Крым в 1348 г. в Западную Европу « Черная смерть ». Обогнув европейский континент, это бедствие в 1351–1352 гг., через скандинавские страны достигает территории Руси. Как правило, в каждом месте чума продолжалась от 4 до 7 месяцев, и редко до года.

Не успела Западная Европа оправиться от одной эпидемии, как в 1360–1361 гг. нагрянула новая, которая, согласно точке зрения Б.Ц. Урланиса, в некоторых местах принесла еще больше разрушений и опустошений, чем эпидемия 1348–1349 гг. В последующие столетия были отмечены целый ряд крупных чумных эпидемий. Так во Франкфурте-на-Майне в XIV–XV вв. было зафиксировано порядка 32-х лет высокой смертности, в том числе 17 лет от чумы. Советский демограф предположил, что вспышки бубонной чумы были отмечены значительно позже [Урланис Б.Ц., 2007: 269–271]. Хоть сам автор монографии и не говорит об этом напрямую, но учитывая его гипотезу, можно предположить, что, скорее всего, « Черная смерть » не являлась этой формой заболевания.

Сопутствующими эпидемиям чумы бедствиями в Средние века стали эпизоотии скота, голод и другие эпидемические заболевания. Например, в 1223 г. в Венгрии разразилась эпизоотия, позднее перекинувшаяся в соседние страны. Так, в 1224 г. эпизоотия была отмечена в Австрии, Моравии и Карпатии. В 1225–1226 гг. — в Тюрингии. За этой эпизоотией последовал большой голод и за ним — эпизоотия голодного тифа. Кроме того, в Средние века большое распространение получили оспа, проказа (в XII в. только в одной Франции функционировало 2 тыс. лепрозориев), сифилис (главным образом, в конце XV — начале XVI в.) [Урланис Б.Ц., 2007: 272].

Для Руси эпидемии не являлись таким уж редким явлением. Так крупнейшие эпидемии были отмечены в 1092 г. в Друцке и Полоцке, и в 1158 г. в Новгороде. После относительно благополучного с эпидемической точкой зрения XIII в., считает Б.Ц. Урланис, наступление « Черной смерти », разразившейся на 2–3 года позже, чем в Западной Европе, привело к значительной убыли среди населения. Однако, из-за недостаточной плотности населения и неразвитости торговых путей в русских княжествах смертность среди населения в процентом соотношении была значительно ниже аналогичных показателей в Западной Европе. Если для Англии, Италии и других западноевропейских стран речь идет о сокращении населения на треть или четверть, то для Руси речь может идти о сокращении, вероятно, не более чем на 5–6 % или 1/20 населения. Согласно его подсчетам всего на территории европейской части СССР до « Черной смерти » проживало порядка 8 млн. 579 тыс. чел. [Урланис Б.Ц., 2007: 118]. Из них примерно 6 млн. 960 тыс. человек на территории русских княжествах и порядка 1 млн. 800 тыс. человек в поволжских землях Улуса Джучи. Свои подсчеты исследователь выстраивал исходя из соотношения обрабатываемых сельскохозяйственных угодий к средней численности одной семьи. За стандарт была взята близкородственная семья из 4,4 человека. При общей площади территории 1,1 млн. кв. км в русских землях в среднем приходилось 2,5 человек на квадратный километр. При этом было допущено, несмотря на естественную убыль населения, что ежегодный прирост составлял более чем в два раза. Таким образом, численность населения в русских землях выросла с порядка 3 млн. (около 1000 г.) до указанных Б.Ц. Урланисом накануне « Черной смерти » 6 млн. 690 тыс. человек.