Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

В 1990-х — первой половине 2000-х годов, несмотря на отказ от марксистского материализма, в историографии « Черной смерти на территории Золотой Орды и близлежащих регионов » продолжилось теоретическое и методологическое первенство отечественных специалистов-естественников. Именно этим-то и можно объяснить появление в конце 1990-х гг. уже упомянутой монографии по исторической демографии С.А. Ершова и исследование крупнейшего отечественного эпидемиолога, академика РАМН И.В. Домарадского [Домарадский И.В., 1998]. В ней ученый естественник попытался проанализировать развитие взглядов отечественных и зарубежных специалистов на это заболевание. Вспышки чумы, по его мнению, происходили как в античности, так и в средние века. В исторических источниках кроме легочной формы чумы перечисляются (включая молниеносные, при которых смерть наступала среди полного здоровья), все известные в современном мире формы болезни (бубонная, бубонно-септическая, кожная, кишечная и др.). Особое удивление И.В. Домарадского вызывает факт существования во время « Черной смерти » в зараженных городах целых незатронутых инфекцией кварталов и отдельных домов. При этом в источниках очень часто приводились примеры, как повторного заболевания переболевших людей, так и редких случаев заражениях обслуживающего персонала. Именно в эпидемии « Черной смерти » XIV в. были зафиксированы подобные факты. Эпидемия началась в 1347 г. и продолжалась 60 лет. Ни одно из существовавших на тот момент государств не избежало чумы, даже Гренландия (однако болезнь почему-то обошла Исландию).

В подсчете общего числа погибших от эпидемии « Черной смерти » И.В. Домарадский исходил из точки зрения Р. Поллитцера о 25 млн. человек. Если же в целом оценивать теоретические взгляды отечественного автора на эпидемию средневековой чумы, то здесь, в целом, прослеживается влияние точки зрения на это бедствие западных специалистов. Собственно, именно поэтому в качестве « родины » « Черной смерти » у отечественного исследователя фигурирует среднеазиатская местность « Katay », а быстрое распространение заболевания и его попадание на территорию русских княжеств в 1351–1353 гг. напрямую связывается с существовавшей на тот момент времени хорошо развитой транспортной системой ведущей из Китая в Западную Европу. Но, замечает И.В. Домарадский, это была не первая на Руси эпидемия чумы. Так еще в XI в. летописец Нестор отмечал в Киеве « мор на люди » [Домарадский И.В., 1998: 10–11]. Вспышки чумы были зафиксированы в 1092 г. (Полоцк), 1158 г. (Новгород), 1187 г. (Русские княжества), 1230 г. (Смоленск), 1237 и 1241 гг. (Псков и Изборск), 1265 и 1278 гг. (Полоцк, Смоленск, Киев, Новгород и Псков), 1308 и 1321 гг. (Новгородское княжество и Новгород). Насколько были ужасны опустошения, вызванные чумой в средневековой Руси, можно судить хотя бы по данным о смоленской вспышке 1387 года, когда в городе осталось только 5 человек, вышедших из него и затворивших за собой город, наполненный трупами. К таким катастрофическим последствиям, по мнению исследователя, могла привести активизация нескольких природных очагов, располагавшихся между 48–49° северной и 40–41° южной широты [Домарадский И.В., 1998: 19]. Причем, согласно приведенным в исследовании таблицам, на территорию Улуса Джучи приходится порядка 70 % от общего числа расположенных на территории стран СНГ современных природных чумных очагов [Домарадский И. В., 1998: 22–23]. Именно в этих очагах, по заключению исследователя, и произошло возникновение « Черной смерти ». Наиболее опасными с эпидемиологической точки зрения (вирулентными) считаются очаги, находящиеся на стыках между районами распространения дикой чумы и поселениями. В Золотой Орде расстояние между ними было столь мало, что увеличившееся поголовье носителей чумной бактерии (крысы) в середине XIV в. привело к возникновению опасной для людей пандемии чумы [Домарадский И.В., 1998: 24].

В 2004 г. исследователями В.Г. Трифоновым и А.С. Кархаряном была предложена последняя на сегодняшний день геодинамическая теория возникновения эпидемии чумы [Трифонов В.Г., Караханян А.С., 2004]. Согласно ей одним из важных факторов в истории Нижнего Поволжья являлось изменение уровня Каспийского моря. Причем колебания его уровня, имевшие важные экологические последствия, были обусловлены не только изменениями водного баланса вследствие климатических вариаций, но и смещением земной коры при сильных землетрясениях. При этом одним из важных последствий увеличения сейсмической активности становится изменение хромосом у живых организмов и растений — так называемые робертсоновские транслокации [27]. Отечественные исследователи Н.Н. Воронцов и Е.А. Ляпунова обнаружили подобные изменения в одном из подвидов слепушей (мелких грызунов) Elobius talpinus , обитавшем в высоко сейсмически активной зоне разломов на границе Памира и Тянь Шаня. Подобные мутагенные изменения были выявлены и у слепушей, обитавших в зонах активных разломов на Балканах и Ближнем Востоке, а также у полевок и домашних мышей в активных зонах Апеннин, Альп, Пиренеев, Динарид, Малого Кавказа, Тянь-Шаня, Алтая, Байкала, Курил, Японии и запада США.

Как считают оба исследователя, одной из важных причин подобных мутагенных изменений могли быть химически своеобразные « эманации » в активных зонах. В ходе аэро-космо-геологического эксперимента « Тянь-Шань-Интеркосмос 88 », проводившегося в зонах Таласо-Ферганского, Файзабадского, Чонкучаркского, Центрального и Северного Тянь-Шанского разломов, удалось зафиксировать близ границ зон активный выход радиоактивного газа радона и ряда других тяжелых металлов (ртути, железа, марганца, мышьяка, цикрона, ниобия и др.). Активизация выброса этих химических элементов ускоряет мутацию обитающих в районе активных зон живых организмов и растений. С другой стороны, прямыми свидетельствами этих процессов становятся сейсмическая и вулканическая активность. При этом, авторами была отмечена, синхронность этих процессов с климатическими изменениями. Хотя исследователи напрямую и не говорят о существовании взаимосвязи возникновения эпидемических заболеваний с этими процессами, но, как показал анализ свидетельств очевидцев, такое развитие ситуации в реальности могло иметь место быть.

Геодинамическая теория возникновения эпидемии чумы В.Г. Трифонова и А.С. Кархаряна хоть и базировалась на данных, полученных в ходе проведенных в районе Тянь-Шаня масштабных полевых исследованиях, однако, в отечественных научных кругах поддержки она так и не получила. Вместо этого, под влиянием теории природной очаговости трансмиссивных болезней человека, продолжилось исследование « Черной смерти ». Именно влияние этой теории прослеживается в опубликованной в 2005 г. статье М.В. Супотницкого [Супотницкий М.В., 2005]. Развивая далее данную теорию, исследователь указал на то, что на начало « Черной смерти » повлияло взаимодействие трех больших групп природных чумных очагов: реликтового северо-западного, Русской равнины и Великого Евразийского чумного « излома ».