Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Подобные упоминания встречаются также в инвентарях 1609 (1611), 1607, 1532, 1510 и 1475 гг. [1616] Dąbrowska E . Królów polskich relikwiarz koronacyjny Krzyża Świętego. S. 81.

О том, когда и каким образом крест оказался в польской королевской казне, высказывались различные предположения.

Некоторые исследователи отвергают русскую версию его происхождения, засвидетельствованную П. Оссолинским, и считают, что крест-реликварий попал в Польшу не при Казимире Великом (1333–1370), а позднее — при короле Владиславе Ягайло (1386–1434). Так, согласно предположению Ф. Коперы, реликвия оказалась в казне польских королей по воле королевы Ядвиги (1384–1399), которая, в свою очередь, получила ее вместе с другими подарками от своего супруга Владислава Ягайло, бывшего также великим князем литовским и женившегося на ней по условиям Кревской унии 1385 г. [1617] Kopera F . Dzieje skarbca koronnego, czyli klejnotów i insygniów koronnych Polski. Kraków, 1904. S. 42. Однако такая гипотеза не объясняет, каким образом крест попал из Византии в Литву.

По мнению А. Фролова, реликвия прибыла в Польшу в качестве дара императора Мануила II Палеолога (1391–1425). [1618] Frolow A. La relique de la Vraie Croix. Recherches sur le développement d'un kulte. Paris, 1961. P. 484, Nr. 661. Формулируя эту версию, исследователь исходил из принятой в его время датировки греческой надписи на кресте: конец XIV — начало XV вв. При этом Фролов не сделал никаких ссылок на источники. Историк, очевидно, имел в виду следующий факт: в августе 1420 г. Краков посещал посол императора Мануила II Мануил Филантропин с целью просить короля Владислава Ягайло о военной помощи против турок и во время этого визита мог передать ему какие-то подарки от императора. [1619] Halecki O . La Pologne et l'empire byzantin // Byzantion. T. VII. Bruxelles, 1932. P. 54–56; Barker J.W . Manuel II Paleologus (1391–1425). New Brunswick, 1969. P. XXXIII.

Однако предположению А. Фролова противоречит атрибуция Мануила — первоначального владельца реликвии — как Мануила Комнина, содержащаяся в греческой надписи на кресте-реликварии, тогда как император Мануил II, отправлявший посольство к Владиславу Ягайло, носил родовое имя Палеолог.

К тому же в источниках, сохранивших сведения о византийском посольстве к Владиславу Ягайло, отсутствуют какие бы то ни было упоминания о столь ценном даре. Особенно показательно, что о нем молчит Ян Длугош, владевший наиболее полной информацией о посольстве 1420 г. [1620] Joannis Dlugossii senioris canonici Cracoviensis. Opera omnia / Ed. A. Przeździecki. T. IV. Kraków, 1876. P. 188. и, кроме того, проявлявший повышенный интерес к христианским реликвиям, в особенности же к находившимся в Польше реликвиям Животворящего Креста. [1621] См.: Ibid. T. III. P. 197, 317.

Наконец, по имеющимся данным, драгоценный крест с частицей Животворящего Креста появился в Польше задолго до посольства Мануила Филантропина. Хроника гнезненского архидиакона Янка из Чарикова, содержащая подробные сведения о кончине Казимира Великого, приводит краткое содержание его завещания, составленного в 1370 г., в котором среди прочего имущества особое внимание уделяется одному необычайно ценному кресту:

К тому же есть золотой крест, более драгоценный, чем десять тысяч крепких [и] процветающих церквей Кракова. [1622] «Item crucem auream pretiosissimam plus quam decern milia florenorum valentem ecclesiae Cracoviensi» (MPH. T. II. P. 635).

Этот крест, согласно подробному описанию Календаря Краковского, содержащемуся в той части памятника, которая восходит к XIV в., включал в себя частицу древа Животворящего Креста. [1623] Ibid. P. 910–911. О даровании Казимиром Великим реликвии Животворящего Креста Краковскому кафедральному собору упоминает в своей «Истории» и Ян Длугош под 1369 г. [1624] Joannis Dlugossii senioris canonici Cracoviensis. Opera omnia. T. III. P. 317. Согласно исследованиям О. Бальцера, этот крест недолго оставался в ведении церкви: в 1385 или 1386 г. он был вновь взят в королевскую казну. [1625] Balzer O . Skarbiec i archiwum koronne w dobie przedjagiellońskiej. Lwów, 1917. S. 444.

Свидетельства источников о пребывании в Польше уже во второй половине XIV в. реликвии Животворящего Креста подтверждают ее русское происхождение.

Реликвия досталась Казимиру в качестве военной добычи после захвата польскими войсками Львова в 1340 г. [1626] О военных действиях Казимира Великого на Руси в 1340 г. см.: Paszkiewicz H . Polityka ruska Kazimierza Wielkiego. Kraków, 2002. S. 50 n. Тогда же вместе с другими ценностями казны галицко-волынских князей крест был доставлен в Краков. Рочник Траски — малопольский летописец, составленный в середине XIV в. при дворе Казимира, — сообщает:

Там (во Львове. — А.М .) [была взята] многочисленная военная добыча, [состоящая] из серебра, золота и драгоценных камней, великие сокровища древних государей, среди которых было несколько золотых крестов, особенно один, в котором была обнаружена большая частица древа Креста Господня… [1627] «Ubi spolia multa in Argento, auro et gemnis, thesaurum ducum antiquorum tollens, inter quod erant aliquot cruces aurae, principue unam, in qua magna quantitas de ligno crucis Domini fuit reperta…» (MPH. T. II. P. 860).

Практически дословно это сообщение повторяется в Рочнике Малопольском. [1628] Ibid. T. III. P. 200. Его также приводит и Ян Длугош, но говорит при этом о «двух золотых крестах, содержащих значительную часть древа Креста Господня». [1629] «…inter quae duos cruces aureas notabili portione ligni Domini insignes» (Joannis Dlugossii senioris canonici Cracoviensis. Opera omnia. T. III. P. 197).

Приведенные факты, на наш взгляд, исключают возможность связывать происхождение реликвии с византийским императором Мануилом II. Тем не менее вопрос идентификации Мануила Комнина Венценосца, упоминающегося в надписи на кресте-реликварии, требует дальнейших разъяснений. [1630] В новейшей литературе этот вопрос решается неоднозначно, вызывая серьезные разногласия у исследователей. См.: Prinzing G., Salamon M. Byzanz und Ostmitteleuropa: 950–1453. Wiesbaden, 1999 (Beiträge zu einer table-ronde des XIX. International Congress of Byzantine Studies. Copenhagen, 1996). S. 162; Eastmond A . Art and identity in thirteenth-century Byzantium: Hagia Sophia and the empire of Trebizond. 4 ed. Burlington, 2003. P. 57–58; Augé E . Byzantins, arméniens & francs au temps de la croisade: politique religieuse et reconquête en Orient sous la dynastie des Comnènes. 1081–1185. Paris, 2007. P. 229. Первоначально его отождествляли с византийским императором Мануилом I (1143–1180). [1631] Montfaucon B . Paleographia graeca. P. 309–310; Corpus Inscriptionum Graecarum. Berlin, 1877. T. IV: Inscriptiones christianae / Ed. A. Kirchhoff. Nr. 8728. P. 377. Однако затем утвердилось мнение, что надпись и сама реликвия принадлежали одному из правителей Трапезундской империи, носившему имя Мануил. Сторонники такого толкования указывают на некоторое подобие надписи на кресте надписям на монетах Трапезунда XIII–XIV вв. [1632] Guilhermy F., Lasteyrie R. Inscriptions de la France du Ve au XVIIIe siècles. T. I. Paris, 1873. P. 70–71; T. V. Paris, 1883. P. 330. См. также: Frolow A . La relique de la Vraie Croix. P. 483–484.

Как справедливо отмечает Е. Домбровская, подобному отождествлению противоречит эпитет Венценосец (στεφηφόρος) в надписи на реликварии. Такой термин не входил в официальный титул византийских императоров — как константинопольских, так и трапезундских, он не встречается ни на монетах, ни на государственных печатях. Этот эпитет имел сугубо литературное происхождение и употреблялся в риторических и поэтических произведениях. Имеющиеся случаи употребления выражения στεφηφόρος в памятниках византийской литературы свидетельствуют, что подобный эпитет мог быть обращен к василевсу, царствовавшему в Константинополе, но не в каком-то периферийном центре империи, возникшем вследствие ее распада. [1633] Dąbrowska E . Królów polskich relikwiarz koronacyjny Krzyża Świętego. S. 84.