Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Ипатьевская лет., 1193 г.

А Ростиславъ испросися оу отца ко строеви своемоу ко Смоленьскоу съ саигаты ко Давидови. И приеха Ростиславъ ко строеви своемоу, победивъ Половци, славою великою. Слышавъ же Всеволодъ, тесть его, и позва и к собе. Ростиславъ же еха ко цтю своемоу в Соуждаль со саигаты. Тесть же его, державъ оу себе зимоу всю и одаривъ даръми многими, и со честью великою зятя своего и дчерь свою и отпоусти во свояси. [223] ПСРЛ. Т. II. Стб. 678–679.

Сообщение о поездке Ростислава к Всеволоду и включенное во вторую редакцию упоминание Суздаля как места пребывания последнего могли быть заимствованы Татищевым из того же, близкого к Ипатьевской летописи источника. Структурно это сообщение полностью повторяет соответствующее известие Ипатьевской летописи. Как и в случае с известием о Владимире Ярославиче, подобных сведений нет ни в одной другой летописи, доступной автору «Истории Российской». В обоих случаях датировка «татищевских известий» совпадает с хронологией Ипатьевской летописи.

Есть и еще одна, весьма примечательная деталь, касающаяся использования Татищевым летописной терминологии. Выражение саигатъ ( сайгатъ ) встречается только в нескольких известиях Ипатьевской летописи. [224] Там же. Стб. 569, 857 и др. Историк середины XVIII в. не смог определить его значения, о чем прямо уведомил своих читателей в специальном примечании: «Согоиты, видно, что слово иноязычное, но какого и что значит, неизвестно». [225] Татищев В.Н . Собр. соч. Т. III. С. 254, примем 556. В первой редакции этот неясный термин Татищев оставил без перевода, [226] Там же. Т. IV. С. 316. а во второй редакции неудачно перевел как «дом» или «княгиня с детьми». [227] Там же. Т. III. С. 154.

Позднейшими исследованиями в области сравнительного языкознания было установлено, что древнерусское сайгатъ может быть сопоставлено с чагатанским, азербайджанским и казахским soyat «подарок, доля добычи». [228] Мелиоранский П.М . Заимствованные восточные слова в русской письменности домонгольского времени // ИОРЯС. Т. X, кн. 4. 1905. С. 127; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. III. СПб., 1996. С. 545; Менгес К.Г. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Л., 1979. С. 134–135. В древнерусском языке это заимствованное из тюркских языков слово также могло означать военную добычу, трофеи [229] Срезневский И.И . Материалы для словаря древнерусского языка. Т. III. М., 2003. Стб. 244. или применяться в более узком смысле — «дар, подарок из военной добычи». [230] СлРЯз XI–XVII вв. Вып. 23. М., 1996. С. 21.

Тот факт, что Татищев использовал этот редкий древнерусский термин, безусловно, подтверждает наличие в его руках аутентичного источника, близкого к Ипатьевской летописи, и, кроме того, свидетельствует о стремлении историка к возможно более полной передаче оригинальных летописных терминов, даже если их значение было ему самому не известно. В то же время, нельзя не заметить, что четко переданное во всех списках Ипатьевской летописи выражение «саигаты» Татищев воспроизводит в искаженном виде, допуская при этом различные варианты написания: «согаиты», «сагоиты» или «согоиты». Остается предположить, что текст, которым воспользовался историк в качестве источника известия о саигатах , по каким-то причинам содержал испорченное или неясное написание подлинного древнерусского термина.

Влияние южнорусского источника, близкого к Ипатьевской летописи сказалось также в работе Татищева над известиями о посольствах новгородцев к Всеволоду Юрьевичу в 1196–1197 гг. Вторая редакция «Истории Российской» содержит более подробную версию событий, включая упоминания Суздаля как места пребывания Всеволода.

Под 1196 г. Татищев сообщает, что новгородцы «вознегодовали паки на князя своего Ярослава Владимировича и посылали ко Всеволоду в Суздаль, прося его, чтоб Ярослава взял, а дал им сына своего или кого другаго». [231] Татищев В.Н . Собр. соч. Т. III. С. 162. Это посольство во главе с посадником Мирошкой по прибытии ко Всеволоду было силой задержано князем, а просьба новгородцев оставлена без удовлетворения. Такая же участь постигла и других послов. Тогда новгородцы изгнали Ярослава и пригласили на княжение сына черниговского князя Ярослава Всеволодовича Ярополка. [232] Это известие отсутствует в первой редакции «Истории Российской» и впервые представлено в Воронцовском списке, отражающем начальный этап работы над текстом второй редакции (Там же. С. 284, вар. 1–1).

Через год (1197) Всеволод потребовал удалить Ярополка из Новгорода. Новгородцы подчинились, после чего отправили к великому князю новых послов. На этот раз место пребывания Всеволода в первой и второй редакциях «Истории Российской» определено по-разному:

Первая редакция: А в Володимир ко Всеволоду послаша предния мужи, посадника Иванка, бояр и сотники. [233] Там же. Т. IV. С. 325.

Вторая редакция: …послали в Суздаль к великому князю Всеволоду посадника Иванка, бояр знатнейших и сотников с годовою данью по уставу Ярославлю и со многоценными дарами. [234] Там же. Т. III. С. 165.

Всеволод простил новгородцев и вновь направил к ним Ярослава Владимировича.

Рассмотренный нами эпизод хорошо известен по сообщениям нескольких источников. [235] См.: Янин В.Л . Новгородские посадники. М., 2003. С. 159–160. Наиболее полная версия представлена в Новгородской Первой летописи. [236] ПСРЛ. Т. III. М., 2000. С. 42–43, 234–237. Кроме того, о противостоянии новгородцев и великого князя Всеволода сообщается в Никоновской и Воскресенской летописях. [237] Там же. Т. Х. С. 23, 30–31; Т. VII. М., 2000. С. 102. Всеми названными источниками мог пользоваться Татищев, от редакции к редакции дополняя и уточняя свою версию событий 1196–1197 гг. Однако ни в одном из этих источников нет никакого упоминания о Суздале как месте пребывания Всеволода.

Зато подобное упоминание содержит Ипатьевская летопись, под 1196 г. представляющая свою версию отношений новгородцев со Всеволодом, изложенную в более сжатом виде:

Тое же зимы выгнаша Новгородци Ярослава Володимерича из Новагорода, много славшеся ко Всеволодоу к Соуждальскомоу и молившеся емоу, да бы имъ далъ своего сына любо иного кого. Всеволодъ же ихъ воли не створи. Они же, ехавше ко Ярославоу ко Всеволодичю Черниговьскомоу, испросиша оу него сына меншаго Новоугородоу на столъ. [238] Там же. Т. II. Стб. 702.

О том, что в работе над данным эпизодом Татищев действительно мог пользоваться одним из своих южнорусских источников — близкой к Ипатьевской Раскольничей летописью — и во второй редакции воспользоваться содержащейся в ней атрибуцией княжеского стола Всеволода, свидетельствует примечание 562, следующее непосредственно за сообщением о примирении Всеволода с новгородцами: «Сим годом кончился манускрипт Раскольничей, н. 2, которого конец утрачен». [239] Татищев В.Н . Собр. соч. Т. III. С. 256, примеч. 562; ср.: T. IV. С. 457, примеч. 422.