Юрий Кобищанов - На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире

Характерная продукция ремесла Кермы — резные фигурки из слюды, украшавшие шляпы из кож и шкур. Они довольно сложны по форме, но почти всегда содержат в центре изображение животного или магический символ. Очень интересна керамика Кермы. В большинстве она изготовлена из смеси глины с илом, как это вообще было принято в Судане в разные периоды его истории, вплоть до настоящего времени. Почти 85 % керамических изделий весьма отличаются от египетских. Небольшую часть составляют обычные грубые глиняные горшки и кубки, более или менее характерные для культуры «группы С»; это, очевидно, предметы простонародного быта жителей Нижней Нубии. Свыше 75 % керамических изделий составляют прекрасные полированные глиняные сосуды, иногда с нарезным или штампованным орнаментом, заполненным белой массой. Большая часть посуды изготовлена на гончарном круге, меньшая — вручную, одним из двух способов, до сих пор распространенных в некоторых районах Судана, например в Нубии и у остаточных этносов горного Кордофана. «Уникальные керамические изделия Кермы — краснополированные с черным верхом сосуды: весьма тщательным лощением поверхности» [21] Осама эль-Нур . Культура Кермы и ее истоки. — «Вестник древней истории», 1976, № 1, с. 38. . К сожалению, это профессионально точное описание не может передать изящной и строгой красоты произведений виртуозов-гончаров древнего Судана.

Кроме глиняных найдено немало фаянсовых изделий мастеров-керамистов Кермы, которые в этом случае явно подражали египтянам. Здесь бусы, амулеты, фигурки людей и животных, браслеты, модели лодок, черепицы и изразцы и, конечно, сосуды разнообразных форм и назначения. Они либо разрисованы черными линиями, либо покрыты резьбой, заполненной цветной массой (как и некоторые глиняные сосуды). Однако этот древнейший суданский фаянс по своему качеству и по тонкости орнамента значительно уступает знаменитому древнеегипетскому фаянсу.

Правильной оценке цивилизации Кермы мешают не только ее недостаточная археологическая изученность, отсутствие письменных источников, но и предвзятые взгляды некоторых ученых. Американский археолог Дж. Э. Рейснер, раскопавший некрополь в Бургейге, не понял, что он открыл новую цивилизацию. Он полагал, что обнаружил погребения египетских вельмож, стоявших во главе египетской торговой колонии эпохи Среднего царства. Однако уже через несколько лет немецкий ученый Г. Юнкер отверг это весьма предвзятое мнение и предложил считать Керму древнейшим очагом негро-африканской культуры, поднявшейся до уровня цивилизации. Он утверждал, что «негры» древней Кермы лишь заимствовали некоторые технические приемы египетского ремесла, но в остальном их культура была вполне оригинальна и представляла собой результат самостоятельного развития. Свою статью о Керме он назвал «Первое появление негров в истории». Стройную концепцию предложил мероист из ГДР Ф. Хинце. Он считает Керму резиденцией правителя первого в истории Судана самостоятельного государства, которое в надписи Яхмоса I названо Кушем. Расцвет этого государства, по Хинце, начался в первый переходный период и эпоху гиксосского владычества в Египте, когда, воспользовавшись ослаблением Египта, царь Куша захватил все древнеегипетские крепости в Нижней Нубии. С гиксосами Куш поддерживал дипломатические и торговые отношения, в результате чего в Керме оказались египетские изделия и печати гиксосских царей. Другие предметы египетского производства попали в Керму тогда, когда фараоны Нового царства завоевали Куш и его столицу Керму (точнее, крепость Западную Деффуфу) и присоединили их к своим владениям.

Концепция Хинце была поддержана и развита суданскими историками Б. Э. Мубараком и Осамой эль-Нуром, решительно отстаивавшими автохтонное суданское происхождение цивилизации Кермы.

Что же теперь можем сказать о нубийском обществе начала 2-го тысячелетия?

Некрополи в Керме свидетельствуют о далеко зашедшем выделении верховной власти вождей, которых, видимо, следует уже именовать царями. Египетские источники говорят об объединении ряда племен под эгидой местных вождей, а в период XII династии — под властью фараонов. Следовательно, в Северной Нубии того периода имелась государственность: развитая древнеегипетская и весьма примитивная, складывающаяся местная государственность. Существовала работорговля, вероятно, существовало и патриархальное рабство. Вместе с тем общее состояние производительных сил той эпохи (как и всех последующих эпох, вплоть до новейшего времени) заставляет предполагать господство мелкого натурального производства и существование ренты хотя бы в самых примитивных формах. О последней свидетельствуют немногие сохранившиеся факты. Так, надпись Сиренпута (Сиренповета), номарха Элефантины, говорит о дани из нубийских областей, о чем Сиренпуту должны были докладывать.

Вряд ли стоит сомневаться в том, что в Нубии 3 — начала 2-го тысячелетия, как и в тогдашнем Египте, наряду с рабовладельческими развивались феодальные производственные отношения, причем именно феодальные отношения были ведущими в процессе классообразования.

Несомненно, в этом огромную роль сыграл «внешний фактор» — египетское завоевание и египетская торговля. Этот фактор сохранял свое значение и в период XIII династии Египта, и позднее, после гибели Среднего царства.

Египетская торговая и военная экспансия была важным фактором развития и других стран Северо-Восточной Африки, даже таких отдаленных, как Пунт.

Уже первые фараоны XI династии, начиная с Интефа Великого, подчинили себе Восточную (Аравийскую) пустыню, где проходили древние караванные пути к берегам Красного моря (для дальнейшего плавания в Аравию и Пунт). Следующим этапом возобновления экспансии в Пунт были мероприятия Ментухотепа V Небтауи-Ра по освоению дороги из Фиваиды через Вади-Хаммамат к побережью Красного моря, причем, как говорят надписи его царствования, вдоль пути из Вади-Хаммамат были вырыты водоемы, посажены деревья, поселены «дети» египтян.

Более поздняя надпись из Вади-Хаммамат сообщает, что фараон Ментухотеп VII Санх-ка-Ра (XXI в.) послал в Пунт казначея Хену, весьма высокое лицо, обладавшее множеством титулов, чтобы доставить фараону благовония, собираемые «вождями Красной Земли». Кроме того, он должен был доставить из пустыни «камни для статуй богов». Хену сопровождали 3000 воинов из Верхнего Египта. Экспедиция была прекрасно организована и снабжена всем необходимым. Она двинулась из Коптоса по суше, через Восточную пустыню, вдоль Вади-Хаммамат, к побережью Красного моря. В пути египтяне рыли колодцы и сражались с племенами Аравийской пустыни, «уничтожая тех, кто проявлял вражду к фараону». На морском берегу был построен корабль, который совершил успешное плавание в Пунт и вернулся «с продуктами той земли». В заключение Хену говорит: «Потом, вернувшись с моря, я исполнил поручение его величества и доставил ему все дары, полученные мною в Земле Бога (Та-Нутер)». В конце XI и в начале следующей, XII династии плавания в Пунт на целое столетие прекращаются. Последний фараон XI династии и первые два фараона XII династии — Аменемхет I (2000–1980) и Сенусерт I (1980–1935) — были слишком заняты войнами сначала в самом Египте, затем в Северной Нубии, Южной Палестине и на границе с ливийцами, чтобы организовать экспедиции в далекий Пунт. Но Аменемхет II (1896–1834) возобновил экспедиции в Пунт. Он послал в Пунт вельможу (казначея и начальника дворца) Хентхетура, который благополучно возвратился и посвятил богам Гору и Мину благодарственную надпись, сохранившуюся в Вади-Гасус, на берегу Красного моря, несколько севернее Косейра. Из надписи мы узнаем, что расположенный здесь древнеегипетский порт назывался Сасу. Сын Аменемхета II Сенусерт II (1896–1887) в первый год своего царствования также отправил в Пунт экспедицию под командованием Хнумхотепа, казначея бога. Эта экспедиция, соорудив памятник в Земле Бога, благополучно возвратилась в Вади-Гасус, где Хнумхотеп оставил благодарственную надпись. Интересно, что более поздняя традиция, переданная Геродотом, Страбоном и Плинием, приписывает Сесострису (Сенусерту) завоевания в районе Баб-эль-Мандебского пролива и на берегах Индийского океана, где построенные им памятники сохранялись якобы еще в конце 1-го тысячелетия до н. э. По-видимому, в этой легенде отразились воспоминания о плаваниях в Пунт и постройке здесь памятников при Сенусерте II.