Мартин Гарретт - Венеция. История города

Итак, со стороны Генуи Венеции больше ничего не грозило, но оставались другие проблемы. Успешной торговле мешало растущее влияние турок и особенно захват ими Константинополя в 1453 году. В результате войн с Турцией Венеция теряла все больше денег и колоний. В XVI веке Англия и Голландия расширили свою торговлю за счет Венеции, а старые торговые маршруты оказались под угрозой, когда в 1453 году Васко да Гама открыл новый морской путь вокруг мыса Горн, позволивший Португалии получить прямой доступ к Индии и пряностям. (На экономику Венеции это повлияло даже сильнее, чем путешествия Колумба и его последователей в Америку.) Но упадок был не таким стремительным, как ожидалось. В 1423 году, незадолго до смерти, дож Томмазо Мочениго отметил в своей речи — и современные историки подтверждают его слова, — что Венеции удалось уменьшить государственный долг с десяти до шести миллионов дукатов, государство получило два миллиона дукатов в виде процентов от иностранной торговли, доходы с земель составили более семи миллионов, и ежегодно чеканилось миллион золотых дукатов и двести тысяч серебряных. В XVI веке, несмотря на активность Португалии в Индии, старые пути торговли пряностями продолжали функционировать, многим морской путь вокруг Африки казался слишком рискованным. И только в XVII веке, особенно после того как Голландия получила контроль над Пряными островами, для купцов Средиземноморья эта область торговли оказалась закрыта, но даже и тогда Венецию ни в коем случае не стоило недооценивать в других областях коммерции, чему очень способствовали хорошие торговые отношения с Оттоманской империей.

В конце Средних веков и в самом начале эпохи Возрождения Венеция, находившаяся в зените славы, стала медленно, но неумолимо утрачивать и свою огромную власть, и уверенность в собственных силах. Некоторую роль в этом сыграли общие перемены в международной торговле. Но многие венецианцы считали, что фатальную ошибку республика совершила, когда переключила свое внимание с «прекрасного Востока», который, по выражению Вордсворта, когда-то был ее леном, на материковую Италию. Даже сегодня чувствуется отличие Венето от Венеции, во многом — ландшафт, архитектура, традиции, политические и экономические связи — провинция кажется «более итальянской», более западной. И хотя эти различия послужили взаимному обогащению обеих культур, политика освоения суши, Терраферма, была одним из тех факторов, усложнявших жизнь «яркой и свободной девы Венеции», как сказал Вордсворт. Но Венеция не могла утратить все, что имела, только потому, что повернулась от Востока к Западу. Существовал целый комплекс причин, почему последние несколько веков республика «смотрела, как тускнеет величие, обращаются в прах титулы и ветшает мощь», и так же верно, что эти события заслуживают некоторой «дани сожаления».

Когда над восточной частью венецианского государства и над венецианской торговлей на Востоке нависла угроза, стало очевидно, насколько важны отношения с материковой Италией — Террафермой. В XV веке Венеция обратила свой лик к Западу еще и в ответ на опасно возросшую силу таких соседей, как стремительно расширявший сферы своего влияния Милан семьи Висконти или еще более близкая Падуя, где правила бал амбициозная семья Каррара. В союзе с Миланом и другими близлежащими государствами Венеция в 1339-м году одержала верх над веронскими Скалигерами, и отняла у них город Тревизо, положивший начало ее материковому доминиону. Слишком могущественные соседи были опасны и по другой причине: Венеция очень зависела от материка, откуда ввозила лес и продовольствие.

Милан и Венеция уничтожили род Каррара в войне, благодаря которой в 1404–1406 годах республика захватила контроль над такими ценными городами, как Падуя, Верона и Виченца. Вслед за этим в 1420 году Венеция получила большую часть Фриули. Систему управления этими территориями опробовали на Тревизо. Допускалась определенная степень автономии: местные дела контролировала городская ассамблея, или совет, но высшая власть принадлежала Венеции и вершилась руками ректора, который подчинялся венецианскому Сенату и Совету Десяти. Постепенно провинции на материке стали приносить Венеции столь необходимый ей доход. В течение последующих столетий знати принадлежали большие поместья по всей территории Вене-то и Фриули. С точки зрения культуры республика тоже немало выиграла: с Падуей она приобрела один из первых университетов Европы, а позже привлекла таких художников, как Тициан, Веронезе и Палладио (соответственно, из Пьеве ди Кадоре, Вероны и Виченцы).

Но подобное развитие событий таило и серьезную опасность. Венеция дорого заплатила за свои приобретения: она позволила Милану стать еще могущественнее, а дальнейшая экспансия на материке — как не преминул предостеречь Томмазо Мочениго в своей прощальной речи, — неизбежно повлекла за собой непомерные расходы. Особенно Мочениго порицал воинственные стремления Франческо Фоскари, человека, который, как опасался Мочениго, мог стать следующим дожем; но сейчас, анализируя то время, историкам политика Фоскари кажется не более чем неизбежным следствием экспансионизма его предшественников. Вмешательства в дела Северной Италии принесли республике в последующие несколько десятилетий Брешию и Бергамо, но ослабили способность Венеции противостоять туркам на Востоке. Однако, заключив и разорвав немало союзов с Миланом, Флоренцией, Неаполем, Мантуей, Феррарой и другими городами, Венеции удалось сохранить практически нетронутыми свои завоевания на материке.

Венеция выигрывала войны благодаря кондотьерам, и многие блюстители этических и нравственных начал того времени сочли это окончательным и пагубным отступлением от республиканских принципов. Такая точка зрения получила некоторое подтверждение в случае с Франческо Буссоне. Буссоне, более известный как Карманьола, оставил службу у Висконти и в 1423 году подписал контракт, обязывавший его сражаться за республику. Сначала он показал себя искусным полководцем, потом обнаружил склонность к самоуправству. В 1432-м его хитростью заманили в Венецию, арестовали, когда он выходил из Дворца дожей, и месяц спустя обезглавили. Преемники Карманьолы, кондотьеры Гаттамелата и Коллеони, показали себя более верными слугами республики.

Венеция снова оказалась под угрозой, когда Карл VIII Французский перешел через Альпы, дошел до самого Неаполя и крупные европейские альянсы оказались замешаны в дела Италии. В то же время папы, и особенно воинственный папа Юлий II (1503–1513), были намерены во что бы то ни стало получить свою долю от любых земель, приобретенных в результате иностранных интервенций. Кроме того, Юлия раздражала независимая политика Венеции и то, что республика после смерти папы Александра VI в 1503-м посмела захватить папские территории, в том числе города Римини и Фаенца. В конце концов в 1509-м году Юлию удалось при помощи Камбрейской лиги настроить против Венеции мощный и, казалось бы, непобедимый альянс — Францию, Испанию, Римскую империю, Венгрию, Мантую и Феррару. Каждое из этих государств надеялось получить или вернуть себе земли Венеции. Победив Венецию и разделив между собой ее владения, все они, настаивал папа, должны будут отправиться в крестовый поход против турок. Для полноты картины Венецию отлучили от церкви.