Мартин Гарретт - Венеция. История города

Ввиду всего этого отношения между стареющей Византией и юной, полной жизни Венецией оказались непростыми. Усложняла ситуацию необходимость поддерживать тесные контакты с Западной Римской империей и, когда это было необходимо или выгодно, с арабами, норманнами и другими латинянами, в те времена наперебой стремившихмися захватить в Средиземном море влияние, торговлю или земли. С 1147-го по 1149-й, воодушевленные последней «золотой буллой», венецианцы присоединились к Византии, которая осадила Сицилию норманнов, захвативших Корфу. Победу союзники в конце концов одержали, но за время долгой осады между ними начались ссоры и даже вооруженные столкновения. Хуже всего был случай, когда группа венецианцев — возможно, не без влияния алкоголя, но уж точно преисполнившись презрения к грекам, — захватила флагманский корабль императора Мануила Комнина. К неописуемой ярости наблюдавших греков, они вывесили расшитый золотом императорский полог, расстелили пурпурные императорские ковры и объявили императором некоего человека, которого хронист Никита Хониат назвал «проклятым чернокожим эфиопом» (намек на смуглую кожу Мануила). По словам Никиты, первой мыслью императора было примерно наказать этих «варваров», но он отбросил гордость во имя сохранения альянса. И все-таки «затаил гнев в своем сердце, как тлеющие угли под слоем пепла». Венеция же пошла еще дальше и в 1134 году вызвала недовольство Византии, подписав соглашение с королем Сицилии и императором Западной Римской империи Фридрихом Барбароссой. Сицилийское соглашение обновили в 1173-м, но еще в 1167-м Венеция основала Ломбардскую лигу, объединив города северной Италии против Фридриха. Наконец, в 1171-м из «тлеющих углей» разгорелся пожар, когда Мануил неожиданно приказал арестовать всех венецианцев на территории своей империи — после того как венецианцы в Константинополе буквально вдребезги разнесли квартал, недавно переданный их соперникам генуэзцам. Дож Витале Микиеле II предпринял поход против империи и добрался до самого Хиоса, но болезни, распространившиеся среди моряков, и выжидательная тактика византийцев вынудили его отступить. По возвращении дожа заколол разъяренный горожанин в калле дел-ле Рассе, когда правитель шел из своего дворца к монастырю Сан-Дзаккариа.

Представители знати хоть и не стремились ускорить смерть Микиеле, но все же находили, что он слишком мало с ними советуется, и воспользовались его неожиданной смертью, чтобы внести изменения в конституцию — так начался долгий процесс постепенного ограничения полномочий дожей. Себастьяно Циани, первый дож, избранный уже по новым правилам, сделал немало для восстановления богатств Венеции благодаря своему умению заключать выгодные соглашения — в основном с Сицилией… ну и с Фридрихом Барбароссой тоже. Это помогло убедить Мануила Комнина в том, что неразумно продолжать обижать людей, у которых есть такие опасные друзья, и большинство венецианцев, взятых под стражу в 1171 году, наконец получили свободу в 1179-м. А еще более решительно независимый статус Венеции был подтвержден в 1177-м, когда именно здесь состоялась церемония, во время которой папа Александр III и Фридрих Барбаросса примирились после продолжительных распрей.

Признав духовную и мирскую власть папы в Лидо в присутствии трех кардиналов и будучи возвращенным в лоно Святой Церкви после семнадцати лет отлучения, Фридрих в сопровождении дожа с невероятной пышностью и блеском проследовал в базилику Сан-Марко. Здесь Александр, восседая на троне, ожидал возвращения блудного сына (позже, с намеком на эту самую притчу, папа послал монарху тучного тельца). Архиепископы и каноники подвели императора пред светлы очи, он отбросил свою красную мантию, пал ниц и поцеловал ноги и колени понтифика в знак почтения и полного подчинения.

Перед центральными дверями Сан-Марко в том месте, где, по легенде, преклонял колени Фридрих Барбаросса, установлена мраморная плита. Сама базилика, которая к тому моменту обрела уже знакомый нам общий вид, являла собой самый подходящий фон для столь важных событий. По стилю и духу эта третья уже из возведенных на том же месте базилика во многом была византийской, но к XI и XII векам это символизировало уже не столько давнюю преданность Венеции «новому Риму» Босфора, сколько уверенное заявление о своих правах на равное с ним положение или даже претензии на то, чтобы занять его место. Пьяцца и Пьяццетта также во многом приобрели свой современный вид именно при доже Циани: канал, протекавший мимо Сан-Марко, был засыпан, вся площадь вымощена кирпичом, к близлежащим домам пристроили колоннады, Дворец дожей увеличили, снесли стену, закрывавшую часть берега, и установили на Пьяццетте две античные колонны. Эти колонны прибыли из Греции вместе с Микиеле, а позже на них поместили изваяния льва святого Марка и святого Феодора с его крокодилом. Да и в целом город процветал и развивался. Банки на Риальто открылись в пятидесятых годах XII века, часть улиц и кампо вымостили, а некоторые улицы были даже освещены, задолго до остальных городов Европы, небольшими масляными лампами.

В 1192-м дожем избрали Энрико Дандоло. Ему уже было далеко за семьдесят, и он входил в число посланников, которых двадцатью годами раньше Микиеле отправил в Константинополь — что, как выяснилось, не дало никаких результатов. Дандоло был слеп, и, возможно, зрения он лишился как раз в этом путешествии, хотя, скорее всего, в какой-то другой битве. Но он определенно не испытывал никаких дружеских чувств к Византии, и немало способствовал сокращению ее богатств по окончании четвертого крестового похода. Венеция, не любившая развязывать кошелек, пока дело не касалось приобретения какого-либо коммерческого или дипломатического преимущества, свела свое участие в третьем крестовом походе к минимуму. Была ли роль Венеции в четвертом крестовом походе хитроумно спланирована с самого начала или стала всего лишь результатом стечения обстоятельств, сказать трудно.

История начинается в 1201 году с прибытия в город делегации, состоявшей из шести французских аристократов, среди которых был и Жофруа де Виллардуэн, рыцарь из Шампани и хронист. Они искали флот, который отвез бы крестоносцев в Палестину или Египет. Тщательно все обдумав (вот чего так не хватало во времена Витале Микиеля), дож и Совет предложили следующее: за 85 000 марок серебром они предоставят определенное количество кораблей, достаточное для того, чтобы перевезти 4 500 рыцарей, их коней, 9 000 человек их свиты и 20 000 солдат. Сама же Венеция — « pour l'amour de Die » [3] Из любви к Богу ( фр .). , как, по свидетельству Виллардуэна, выразился Дандоло — выделит пятьдесят вооруженных галер за половину завоеванного «на суше и на море». Французские рыцари согласились на эти условия, и, как того все еще требовала конституция в столь серьезных случаях, дож созвал arengo — ассамблею, включавшую, по крайней мере теоретически, все мужское население города и призванную одобрить данное решение. Как пишет Виллардуэн, 10 000 человек пришли к Сан-Марко, и, выслушав мессу и обещание маршала проявить милость к плененному Иерусалиму и отмстить за бесчестье Христа, толпа грянула свое согласие так, что содрогнулась земля. Армию и деньги следовало собрать в течение года.