Наум Застенкер - Баварская советская республика

Между тем правильное положение, что диктатура пролетариата возникает из борьбы рабочего класса, лидеры баварских коммунистов толковали чисто механически, игнорируя организационную роль и инициативу партии в борьбе за диктатуру пролетариата.

“Только от вас должна исходить инициатива, из вашего самопроизвольного движения все сильней, все полновластней и победоносней должно складываться советское {99} правительство”, – обращался орган мюнхенских коммунистов к рабочим, объясняя им разницу между “путчем” и “действительным революционным действием”, за которое стоят коммунисты [1].

Пессимистическая оценка перспектив советской власти в Баварии, господствовавшая у руководителей баварских коммунистов, исходила не только из якобы экономической отсталости страны, но и из неправильной оценки баварского крестьянства, из непонимания того, что пролетариат должен бороться, чтобы завоевать на свою сторону крестьянство. Оценка баварских коммунистов роли крестьянства зиждилась и исходила из неверия в силы пролетариата, который должен и может повести за собой непролетарские резервы деревни. “В Баварии деревня не является революционным фактором. Рассчитывать на нее может только контрреволюция”, – так П. Вернер (П. Фрелих) формулировал через год после падения Баварской республики эту точку зрения баварских коммунистов [2]. Игнорируя задачу привлечения мелких и мельчайших крестьян на сторону пролетарской революции и нейтрализации среднего крестьянства, вожди баварских коммунистов в то же время недооценивали благоприятные шансы пролетарской диктатуры в Баварии при наличии советской Венгрии, глубочайшего революционного брожения в Австрии и революционной ситуации в остальной Германии.

В основе тактики баварских коммунистов лежали, таким образом, люксембургианские установки в вопросе о роли и задачах коммунистического авангарда в революционной борьбе, в оценке крестьянства и возможности завоевания крестьянских резервов на сторону пролетарской революции, в недооценке сил пролетариата, в непонимании гегемонии пролетариата. Подмена организующей, ведущей роли коммунистической партии стихийным процессом, центристская позиция в крестьянском вопросе оказали сильнейшее влияние на тактику баварских коммунистов.

Партия не сумела также использовать огромную тягу рядовых рабочих, членов независимой социал-демократии, к коммунистам для организации и ускорения раскола между оппортунистическим и пролетарским крылом этой партии. Уже 5 апреля {100} коммунисты были приглашены на собрание актива независимых для изложения своей точки зрения на советскую республику. Собрание выявило растущее стремление к переходу в коммунистическую партию лучших элементов независимой социал-демократии. Под влиянием этого слоя революционных рабочих собрание даже вынесло решение о переходе к коммунистам. Недооценка организующей роли компартии в проведении раскола среди независимых, которую проявили коммунисты, дала возможность вождям независимых добиться “отсрочки” решения этого вопроса и затем предотвратить назревающий откол революционных элементов своей партии. Толлер и другие вожди независимых ловко сыграли при этом на том, что условием провозглашения советской республики они выставили программу, “целиком совпадающую с программой компартии”. К сожалению, коммунистическое руководство не пришло своевременно на помощь рабочим-независимцам, одураченным маневрами вождей, и заняло вместо этого позицию пассивного выжидания, полагаясь на стихийный процесс неизбежного расслоения революционных и оппортунистических элементов этой партии [3].

Отсутствие ясных установок в борьбе за превращение мнимосоветской республики в действительную пролетарскую диктатуру путем настойчивой разъяснительной и организационной работы в массах приводило к шатаниям и колебаниям в тактике партийного руководства – от сектантско-бланкистских попыток взятия власти без предварительного завоевания на сторону коммунистов большинства рабочих и в советах до сотрудничества с независимыми и анархистами в правительстве при утере самостоятельной позиции в массах.

7 апреля от имени коммунистической партии было опубликовано обращение к рабочим, солдатам и трудящимся крестьянам, призывавшее к выборам совета “революционных старост и солдатских представителей”. Поясняя цели этой организации, обращение говорило: “Не смешивайте этих выборов с выборами в фабзавкомы и рабочие советы. Рабочему совету, который составится из представителей фабзавкомов, предстоит после захвата власти пролетариатом выполнять задания в области управления. В противоположность этому {101} революционный совет, который нам предстоит избрать, должен взять на себя подготовку захвата политической власти. Кроме того ему придется определить, какой момент является подходящим для провозглашения коммунистической советской республики” [4]. Хотя обращение адресовалось и к крестьянам, но никаких практических мер к проведению выборов в деревне не было принято.

Тот факт, что коммунистам удалось успешно провести выборы в ряде крупнейших предприятий и объединить под своим руководством несколько десятков рабочих и солдатских представителей, свидетельствовал о быстро растущем влиянии партии в широких массах. Но сам по себе этот “революционный совет”, руководимый коммунистами, не был той организацией, которая обеспечивала бы завоевание на сторону коммунистов большинства рабочих и солдат, и оказался беспомощным перед лицом последующих событий.

9 апреля, по предложению Левине, “революционный совет” потребовал от Центрального совета отставки и объявил себя “носителем всей полноты власти”, вручив ее “комитету 20-ти” во главе с коммунистами. Этот шаг, будучи по существу попыткой обойти важнейшую задачу подлинного завоевания советов и масс коммунистами, немедленно потерпел фиаско перед лицом угрожающих мероприятий бамбергской контрреволюции.

10 апреля стало известно о продвижении белогвардейских отрядов, достигших уже Ингольштадта. Не добившись отставки Центрального совета, “комитет 20-ти” сделал безуспешную попытку самостоятельного вооружения рабочих (воинские части отказались снабдить рабочих оружием). Уступая давлению рабочих масс, требовавших активной поддержки советской республики коммунистами, коммунисты и руководимый ими “комитет 20-ти” уже через день, 11 апреля, обратились с просьбой к “революционному совету” освободить их от возложенного на них задания и временно отказаться от намерения захватить всю полноту политической власти. “Теперь, – объявлял “комитет 20-ти”, – следует все силы сосредоточить против грозной опасности со стороны белой гвардии”, и нужно {102} избежать “борьбы между самими рабочими”. Вслед за тем представители “комитета 20-ти” заявили о своей готовности войти в Центральный совет с совещательными голосами и принять участие в его работе для отражения белогвардейской опасности.