Андрей Гоголев - История и баланс событий. Выпуск 4

И попутно. Известно, что княгиня Ольга действительно не допускала своего сына до власти вплоть до своей смерти, когда Святославу уже под тридцать лет было! Тогда почему, приняв православие в Царьграде (причину оставлю в покое), старушка Ольга, пользуясь абсолютной властью, не обратила в новую веру хотя бы своего единственного сына? Власти, воли и жестокости спалить живьём элиту древлян ей хватило, а увести сына за собой в христианство нет. Не странно ли?

Если этот вопрос не вызывает недоумений, то и вопросов об исходной религиозной принадлежности сыновей Владимира далее не будет: ведь по канонам языческой веры на Руси действительно царила свобода совести! И, кроме того, выходит, что делегирование полномочий по управлению огромными территориями малолеткам было первым в жизни Святослава самостоятельным управленческим решением. Не так ли? Тогда оцените качество такого решения, пожалуйста.

И кроме того: русская летописная версия раскидывания Святославом своих детей-малолеток по «монаршим табуреткам» и описания причинно-следственных связей не соответствуют версии польского историка Яна Длугоша, согласно которой все дети Святослава никуда из Киева в 970 году не уезжали:

«970 год

Не довольствуясь отцовским княжеством, князь Руси Святослав объявляет войну болгарам, своим соседям, и, захватив восемьдесят их крепостей, которые расположены по течению Дуная, принуждает болгар к дани. В то время как князь Руси Святослав пребывал в болгарском походе, племя печенегов, подойдя к крепости Киев (в которой находилась мать Святослава Ольга, иначе Елена, с тремя сыновьями Святослава, своими внуками, а именно Ярополком, Олегом и Владимиром), окружает её и штурмует. И последовала бы сдача крепости Киев из-за голода, терзавшего Ольгу и мужей, которые с ней были, если бы некоторые из русских, обманув врагов-печенегов, не нагнали на них страху, внушив им, что князь Святослав идёт с победоносным войском из Болгарии. Услышав это, печенеги, перепугавшись, снимают осаду и уходят с великим страхом; около этого времени мать Святослава Ольга умирает.

971 год

Святослав, князь Руси, боясь, что после его смерти между его сыновьями, когда его не станет, возникнет спор за княжескую власть на Руси, делит княжество Руси между сыновьями: при этом Ярополка, старшего по рождению, он поставил князем Киевским, Олега, второго сына, назначил князем древлян, а Владимира, третьего [сына], – новгородцев, обязав каждого великой клятвой довольствоваться своим уделом и воздерживаться от захвата другого».

Вряд ли какой-либо исторический текст можно брать за эталон, в частности, и работа Длугоша явно на эту роль не подходит; чего стоит только одно вздорное утверждение Яна о происхождении литовцев от римлян и сходстве их языков. Но количество неувязок как по всему массиву внешней информации о семейке Рюриков, так и по количеству логических несуразностей в информации внутренней просто зашкаливает за все мыслимые границы логики и здравого смысла!

Иначе говоря, уже с первых строк изучаемого фрагмента летописи начинается аттракцион!

В лето 6479 (971)

Поначалу Святослав грабит болгарский город Переяславец. Услышав про то, греки, контролировавшие тогда Болгарию и Фракию, предлагают финансовое решение проблемы через взятку: мол, «дадим вам по числу на главы». Вдумаемся! Такое могло быть только в условиях осознания Царьградским бомондом бесперспективности сопротивления агрессору, то есть Киеву.

Святослав в этой обстановке просит дань на 20 тыс. голов своего воинства и дополнительно 50 % премиальных. Однако греки скупердяйничают, и тогда киевский князь начинает грабить и Фракию, нарываясь в конце концов на сопротивление (ну надо же!): греки против него выставляют 100-тысячную армию, которую Святослав… чудесным образом побеждает, после чего

«поиде к граду, воюя и грады разбиваа, иже стоят пусты и до сего дне».

То есть обычную рейдерскую ходку князь превращает в карательную экспедицию выжженной земли! Но кого же Святослав грабил окрест Переяславца и кого на землях Фракии «разбиваа»? А болгар-славян, которые согласно Барониушу ещё в 678 году перебрались под бочок к Греции с берегов Волги, а потом, согласно Ксантенским анналам, приняли католичество, справляя вместе с Римом Рождество Христово в один день и по сей день.

Первый пакет

Если греки сподобились выставить против Святослава аж 100-тысячное войско, то где оно пряталось ранее, во время набегов на Царьград прежних князей Киева?

А если десятилетия назад той армии у греков ещё не было, то откуда в разграбленном Олегом (регентом отца Святослава) городе-на-Бофоре взялись деньги на организацию, финансирование, материальное обеспечение и обучение огромной армии годами позже? В каких сражениях та армия набралась опыта настолько, что смогла достойно противостоять морпехам Киева? А если деньги нашлись, то не в Риме ли? А если там, то против каких уступок «римскому МВФ» со стороны Восточной части Римской империи со столицей в Константинополе-Царьграде? Полная рассогласовка логики событий!

Второй пакет

И всё-таки. А в какую веру были исходно крещены болгары действительно? В католичество при Папе Римском Николае I (†867), или же в прото-православие трудами царя Бориса I в 865 году по Византийскому обряду? Просто интересно, кого лупил язычник Святослав: католиков или же православных?

Так вот сама постановка этого вопроса чудовищна, ибо не было тогда никакого православия, никакого католичества и никакой Византии тем более не было. Термин «Византия» был изобретён Иеронимом Вольфом только в XVI веке; земля же нынешних греков входила в то время в состав Восточной части Римской империи, где до раскола Церкви в 1054 году была единая с Римом христианская вера, а Церковь Царьграда была подконтрольна Ватикану. Следовательно, языческий князь Святослав крушил не православных и не католиков, а просто христиан! Но о чём летописец точно забыл, так и не сумев выгрузиться из своего времени в пятисотлетнюю давность!

Более того, и что никто упорно не хочет подмечать до сих пор: христианский монах-летописец просто по своему монашескому христианскому статусу должен был бы возмутиться победой гнусного язычника над носителями светлого христианского учения, и не суть важно, к какому этносу этот язычник принадлежал! Не стиль восхищения, а стиль осуждения действий киевских князей-язычников должен был бы сквозить на страницах летописи из уст христианских монахов-летописцев. Но не случилось. Как не случилось того и в творчестве западноевропейских хронистов, откровенно восхищавшихся деяниями язычника Александра Македонского и целой когорты римских правителей, крайне далеко отстоявших от христианских ценностей и моральных установок Христа. Спроста ли такая синхронность взглядов хронистов Западной Европы и монахов-летописцев Руси появилась?