Наталья Мицюк - Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

История деторождения – неотъемлемая часть социальной истории России. Без нее картина женской истории, женского быта и повседневности, равно как и история русской медицины, ее социальной антропологии и социологии, не полны. Именно история деторождения, подкрепляя демографическую картину прошлого, позволяет проследить преемственность в развитии идей, практик, норм поведения больных и здоровых в давно ушедшие и в недавние времена. Считаясь междисциплинарной, она вызывает интерес в западноевропейской и американской историографии у огромного круга специалистов социально-гуманитарного знания: этнологов, социологов, социальных антропологов, демографов, историков. С 1970‐х годов исследования родильной культуры за рубежом пережили методологический поворот, вызванный внедрением гендерной теории, успехами социальной истории медицины, повседневной истории, феминистской антропологии [92] Dye N. S. History of Childbirth in America. P. 97–108. . Он выразился в проблематизации новых тем (эмоциональное переживание родов, сравнительная характеристика практик родовспоможения в различных культурах и обществах, контроль над рождаемостью, медикализация повседневной жизни и противостояние традиционного и профессионального знания, положение и права женщин в больничных учреждениях), заставив аккумулировать новые знания из новых источников. На волне этого интереса обнаружился всплеск внимания к эгодокументам (преимущественно женским), визуальным источникам (от картин и фотографий до мелких зарисовок, видео и проч.), к необычным для историка массивам фактического материала вроде отчетов родильных отделений, a вместе с ними – и к картам беременных и рожениц.

Деторождение перестало быть частью истории медицины и стало рассматриваться в широком социальном контексте, позволившем анализировать социальное конструирование женского поведения, устанавливать границы влияния и неявные области господства патриархатных установок и стереотипов, увязывать репродуктивную политику государства и власти с проблемой гендерных ролей и гендерных идентичностей. Чтение статей и книг, написанных зарубежными авторами, которые выявили значимость истории родовспоможения для изучения истории культуры, заставило нас обратиться к анализу российской историографической ситуации и задаться вопросами: насколько актуальна эта тема для российского социально-гуманитарного знания? Какие методологические подходы и источники используются исследователями? Удалось ли и нашим исследователям совершить переход от истории медицины и традиционной истории акушерства к истории деторождения в России в широком социальном контексте?

Ставя такую исследовательскую задачу, мы ориентировались на междисциплинарный сравнительно-исторический подход и были нацелены на анализ максимально широкого круга работ – исторических, этнографических, социологических, так или иначе связанных и с историей медицины. Наши исследовательские задачи были направлены на выявление основных тенденций в изучении культуры родов в прошлом России и на определение присутствия или отсутствия тенденций, характерных для западноевропейской и американской историографии. Таких попыток до нашего обращения к теме в российской историографии не предпринималось, и мы полагаем, что наши результаты могут быть полезны и российским, и зарубежным историкам медицины, социологам и социальным антропологам.

Междисциплинарность исследовательских рамок была заложена еще в трудах ученых досоветского времени. Обращение к историко-демографическим сюжетам всегда предполагало косвенную проблематизацию и темы родовспоможения как в этнографических, так и в историко-медицинских трудах. Каждому из направлений были присущи свои предметные области и набор источников. Этнографы считали своим долгом описать практики традиционного родовспоможения, наблюдаемые ими в сельской среде, ведь страна была «лапотной» [93] Срезневский И. И. Роженицы у славян и других языческих народов // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, издаваемых Николаем Калачевым. Книга II. Половина I. М.: Тип. А. Семена, 1855. С. 97–122; Барсов Е. В. Обряды, наблюдаемые при рождении и крещении детей на реке Орели // Этнографическое отделение Имп. Общ. Любителей Естествознания. Кн. V. Т. 28. 1877. С. 76; Харузина В. Н. Несколько слов о родильном и крестильных обрядах и об уходе за детьми // Этнографическое обозрение. 1906. № 1–2; Афиногенов А. О. Жизнь женского населения Рязанского уезда в период детородной деятельности женщины и положение дела акушерской помощи этому населению. СПб.: Тип. штаба Отд. корпуса жандармов, 1903; Успенский Д. И. Родины и крестины. Уход за родильницей и новорожденным: По материалам, собранным в Тульском, Веневском и Каширсках уездах Тульской губ. // Этнографическое обозрение. XXVII. С. 70–95; Семенова-Тян-Шанская О. П. Жизнь «Ивана» // Записки Императорского РГО по отд. этнографии. Т. 39. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1914. . Их интересовало влияние народной культуры различных регионов России на своеобразие ритуалов, связанных с деторождением. Родинный обряд выступал неотъемлемой частью изучения обрядов жизненного цикла. В одном из первых исследований, посвященном изучению родинной обрядности, И. И. Срезневский показал устойчивость языческих верований, их большее, нежели установок христианской традиции, влияние на сферу деторождения. Исследование основывалось на анализе церковных книг и результатах этнографических наблюдений автора в различных регионах России. Этнографы уже тогда понимали, что «смысл и истинное значение отдельных родильных обрядов и верований выясняются сравнительным изучением их у различных народов земного шара» [94] Харузина В. Н. Программа для собирания сведений о родильных и крестильных обрядах у русских крестьян и инородцев. М.: Тип. Т-ва А. А. Левинсон, 1905. С. 120. .

Именно русские этнографы XIX века разработали программу полевых исследований родинных обрядов. Скажем, знаменитая анкета В. Н. Харузиной включала 256 вопросов и содержала сбор сведений по восьми разделам: бесплодие и отношение к незаконнорожденным, беременность, родины, присутствующие на родах лица, уход за младенцем, смерть младенца или матери, имянаречение и крещение, «чудесные рождения». Этнограф стремилась «отыскать корни обряда» [95] Там же. С. 139. : понять выбор родинного места, ритуала кувады как сопереживания, смысл манипуляций с плацентой, возможностей применения на родах тех или иных растений, истоки различных табу и процедуры «правки» ребенка.