Наталья Мицюк - Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

Последние в наименьшей степени имели отношение к контролю над рождаемостью с середины XIX века. Напротив, мужчины – врачи-акушеры – как раз получали образование, не только охватывавшее вопросы помощи в родовспоможении, но и дававшее знания, касавшиеся контрацепции. Изучение этой темы (история контрацептивных практик) тоже десятилетиями считалось частью истории медицины и лишь в последние полвека заинтересовало социальных историков, демографов, историков медицины, так что тема приобрела характер мультидисциплинарной, рассматриваемой в широком социальном и культурном контексте, учитывающем гендерные режимы обществ и их изменения, социальный статус женщин и демографическую политику государства. Э. Макларен, Д. Кричлоу, Т. Макинтош, Э. Чеслер, Дж. Броди, Л. Риган, Дж. Ридл [69] McLaren A. A. History of Contraception: From Antiquity to the Present Day. Oxford, UK: Blackwell Publishers; Chesler, Ellen, 1990; Woman of Valor: Margaret Sanger and the Birth Control Movement in America. New York: Simon and Schuster; Brodie J. F. Contraception and Abortion in Nineteenth-Century America. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1994; Critchlow D. The politics of abortion and birth control in historical perspective. Pennsylvania: University of Pennsylvania Press, 1996; Reagan L. J. When Abortion was a Crime: Women, Medicine, and Law in the United States, 1867–1973. Berkeley: University of California Press, 1997; Critchlow D. T. Intended Consequences: Birth Control, Abortion, and the Federal Government. New York; Oxford: Oxford University Press, 1999; McIntosh T. «An Abortionist City»: Maternal Mortality, Abortion and Birth Control in Sheffield, 1920–1940 // Medical History. 2000. Vol. 44. Р. 75–96; Riddle J. M. Contraception and Abortion: From the Ancient World to the Renaissance. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1992; Riddle J. M. Eve’s Herbs: A History of Contraception and Abortion in the West. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1997. , обратившись к истории контрацептивных практик, убедительно разъяснили, как была связана их легализация и с развитием женской эмансипации, рационализацией женской репродуктивной функции, и с революционным процессом автономизации деторождения от сексуальной жизни, как они расширили и обогатили индивидуальный сексуальный репертуар. Эта тема особенно интересовала американских историков, так как борьба американок (и в частности знаменитая для истории этой борьбы М. Сэнгер) за легализацию контрацепции была драматичнее, чем у их европейских сестер. Европейские законы были куда либеральнее американских, и для реконструкции истории женских репродуктивных прав в США особенно ценными были не столько медицинские материалы, сколько автобиографические свидетельства. В частности, Джанет Броди, восстанавливая историю борьбы американок за их репродуктивные права (право планировать число беременностей и избавляться от нежелательных) с середины XIX до второй половины XX века, убедительно показала неисчерпанные резервы ранее никем не изучавшихся дневников замужних женщин среднего класса, подробно описывавших интимные отношения с мужьями и практики предохранения [70] Brodie J. F. Contraception and Abortion in Nineteenth-Century America. . Подход Дж. Броди тематизировал самостоятельное изучение эмоциональных переживаний женщин, связанных с репродуктивным поведением, что было подчеркнуто (в частности) в коллективном исследовании по истории репродукции – фундаментальной коллективной монографии «Деторождение. Меняющиеся идеи и практики в Британии и Америки с 1600 г. по настоящее время», изданной в 1995 году под эгидой Института истории медицины в Лондоне [71] Childbirth. Changing Ideas and Practices in Britain and America 1600 to the Present / P. Wilson. London: Truman State University, 1996. и подведшей итоги изучению сюжета на материале англоязычных источников.

В 2000‐е годы интерес к изучению культуры деторождения прошлого во взаимосвязи с широким социальным контекстом продолжал расти [72] Schlumbohm J. Comment l’ obstétrique est devenue une science. La maternité de l’ université de Göttingen, 1751–1830 // Actes de la recherche en sciences sociales. 2002/3. № 143. P. 18–30. , концентрируясь все чаще вокруг процессов перехода от естественных родов с применением традиционных практик к биомедицинской модели деторождения. Исторические аспекты все чаще давали не только научное оправдание существования проблемы, но и конкретный «опорный материал». Концептуальную же основу создавали концепты медикализации (как скорейшего и иной раз неуправляемого проникновения медицины в социальную жизнь и, в частности, во все вопросы, связанные с репродукцией) и биовласти [73] Загыртдинова Ф. Б. БИО: власть, политика, этика // Вестник Челябинского гос. ун-та. 2012. № 33 (287). Политические науки. Востоковедение. Вып. 13. С. 39–43: Чешко В. Ф. High hume: биовласть и биополитика в обществе риска: Учеб. пособие. М., 2009. . Скажем, историк медицины Филлис Бродски настаивала на том, что с тех пор, как роды были перенесены из домашнего пространства женщин в больницы, женщины потеряли больше, чем рассчитывали [74] Brodsky Ph. The Control of Childbirth: Women Versus Medicine Through the Ages. London: McFarland & Co, 2008. . Она критически отзывалась о современных практиках акушерства, считая их противоестественными.

Новшеством стал анализ практик деторождения в контексте изучения женской истории, женской телесности, идеалов женственности и мужественности. В частности, Дж. Левитт обратила внимание на тему присутствия и соучастия мужей в родах их жен, показав, что в множестве культур мужчины традиционно присутствовали, а не изгонялись подальше от рожающей женщины. В своей легкомысленно названной книге «Дайте место папе: путешествие из комнаты ожидания в родильную палату» [75] Leavitt J. W. Make Room for Daddy: The Journey from Waiting Room to Birthing Room. The University of North Carolina Press, 2009. она справедливо упрекнула историков, изучающих историю деторождения, в игнорировании описаний и исследований мужских (отцовских) ролей и странном безразличии к истории удаления отцов от родового процесса. С ее точки зрения окончательно это явление проявилось на рубеже 1940‐х годов, когда на волне мощнейшей медикализации родов возникло стремление обеспечивать высокий уровень стерильности родильных палат. Историю борьбы отцов за возвращение к своим рожающим женам из специальных залов ожидания (которые в США именовали «аист-клубы») в родильные палаты в 1970‐е (опять-таки речь о следствиях молодежной и сексуальной революции конца 1960‐х – начала 1970‐х годов) она именует даже «революцией отцов» [76] Ibid. P. 283. . Действительно, с этого времени можно говорить о существенной трансформации гендерной системы и о развитии холистической модели родов.

Сопоставляя давно ушедшие эпохи и сравнительное недавние (XX век), английский профессор истории медицины Хилари Мерланд исследовала еще один, долгое время ускользавший, аспект в истории деторождения, материнства и женской истории XIX века – проблему послеродовой депривации женщин, их депрессий и психических расстройств, которые часто в прошлом и являлись причиной инфантицида [77] Marland H. Dangerous Motherhood. Insanity and Childbirth in Victorian Britain. Palgrave Macmillan UK, 2004. . Убежденная феминистка, сторонница подходов социального конструирования гендера, Х. Мерланд объяснила рост числа опасных девиаций в материнском поведении прошлого жесткостью моделей социального конструирования идеальной женственности и материнства. Вплоть до середины – конца XIX столетия она не обнаруживала столько резких и требовательных социальных запросов по отношению к материнскому поведению. Возросшее же число их в указанное время и частая невозможность им следовать, в особенности женщинам из бедных социальных групп, обострила, с ее точки зрения, проблему инфантицида. Это было время особых «экспертных» советов женщинам, так что с подачи гинекологов и акушеров репродуктивные функции женщин (беременность, роды, послеродовое состояние, менструация) стали постепенно рассматриваться как отклонение от здорового состояния, а в начале XX века вообще в качестве патологии, требовавшей постоянного медицинского контроля и вмешательства. По мнению не только Х. Мерланд, но и других исследователей [78] Ehrenreich B., English D. For her own good: Two centuries of the experts’ advice to women. New York: Anchor, 2005. , этот факт обусловил отрицательное воздействие медикализации на положение и роль женщины в обществе.