Наталья Мицюк - Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

Историк медицины Ирвин Лоудон задался целью изучить, основываясь на большом массиве медицинской статистики 1800–1950‐х годов, каким образом развитие научных знаний в области акушерства, внедрение новых медицинских технологий, перехода родов из домашнего пространства в стационары, обоснование врачами новых требований в отношении проведения беременности, питания, гигиены беременной повлияли в США, Великобритании, Австралии, странах Западной Европы на благополучный исход родов и на уровень материнской смертности [51] Loudon I. Death in Childbirth: An International Study of Maternal Care and Maternal Mortality 1800–1950. Oxford: Oxford University Press, 1992. . Он пришел к выводу, что вопреки всем ожиданиям с начала XIX века до 1940‐х материнская смертность при родах существенно не изменилась. С его точки зрения, основной причиной высоких показателей смертности была родильная горячка. Уменьшить количество женских смертей при родах, по мнению исследователя, удалось не столько благодаря росту профессионализма врачей (и переходу от домашних родов к родам в стационаре), сколько благодаря внедрению антибиотиков. Кроме этого, И. Лоудон, анализируя показатели смертности в различных социальных группах, доказал отсутствие корреляции показателей смертности с социально-экономическим положением рожениц. Тем самым историк, опираясь на солидный количественный материал, подтвердил низкую эффективность внедрения медицинского знания в сферу деторождения, заостряя внимание на отрицательных последствиях медикализации и большую роль фармакализации родов. Соотечественница И. Лоудона, Сьюзен Вильямс , также описывавшая проблемы материнской и младенческой смертности, отметила значимость доступности медицинского образования для женщин разных сословий, что внесло существенный вклад в улучшение подготовки акушерок, развитие социальной поддержки беременных и молодых матерей со стороны благотворительных обществ и участниц женского движения начала XX века [52] Williams A. S. Women and Childbirth in the Twentieth Century. .

Вообще, тема медикализации буквально не сходила со страниц исследований по истории родовспоможения, поскольку однозначного ответа и решения, пользу она несла или вред, найти было все еще невозможно. Однако обобщение исторического материала и корректная компаративная аналитика привели лишь к выводу, что в связи с культурными и социальными особенностями этот процесс имеет и в настоящее время разную степень выраженности даже в схожих по уровню развития странах [53] Teijlingen E. Lowis G., McCaffery P., Porter M. Midwifery and the Medicalization of Childbirth: Comparative Perspectives. New York: Nova Science Publishers, Inc, 2000. P 1. . Споры вызвали к жизни исследования по истории акушерских знаний, написанные не столько историками, сколько клиницистами [54] Rhodes P. A Short History of Clinical Midwifery; McIntosh T. Profession, Skill or Domestic Duty: Midwifery in Sheffield 1881–1936 // Social History of Medicine. 1998. № 11. Р. 403–420; Murphy-Lawless J. Reading Birth and Death: A History of Obstetric Thinking. Bloomington: Indiana University Press, 1998; Rooks J. P. Midwifery and Childbirth in America. Philadelphia: Temple University Press, 1997. . Последние – как представители врачебного сообщества – делали ставку на изучение истории применения конкретных медицинских техник, на введение в действие все новых акушерских инструментов и приемов (к чему можно отнести эмбриотомию, эпизиотомию, сменившие стародавние техники наложения щипцов, «поворота на ножку» и т. п.), но так или иначе во всех трудах по истории родовспоможения последних десятилетий присутствовало желание найти искомое соотношение пользы и риска в процессе медикализации и переноса родов из дома в стационары.

Женщины-историки, сочувствующие идеям феминизма, выстраивали в своих публикациях альтернативную версию женского исторического прошлого, настаивая на необходимости реконструкции истории родовспоможения в терминах гендерных иерархий и властных отношений, как поле непрекращающегося противостояния между женщинами (роженицами, повитухами) и мужчинами (врачами-акушерами). Опытные повитухи в их работах представали идеальными участницами холистической модели родов [55] Leap N., Hunter B. The Midwife’s Tale: An oral history from handywoman to professional midwife. 5 Montague Road, London: Scarlet Press, 1993; Midwives, Society and Childbirth: Debates and Controversies in the Modern Period. London and New York: Routledge, 1997; McIntosh T. Profession, Skill or Domestic Duty: Midwifery in Sheffield 1881–1936 / Eds. Marland H., Rafferty A. M. // Social History of Medicine. 1998. № 11. , при которых вторжение медицинских технологий было умеренным (начало XX века), роженицы же были психологически свободны и реализовывали естественную функцию воспроизводства без психологического и иного насилия, поскольку «оказание медицинской помощи наносит вред человеку только в том случае, если она организована неправильно или осуществляется недостаточно» [56] Доброродний Д. Г., Черняк Ю. Г. Медикализация как социокультурный феномен и предмет междисциплинарного исследования // Философия и социальные науки. 2012. № 1/2. С. 82–88. .

История медицинской помощи как этнографическое описание предметов материальной культуры родовспоможения возникла как раз на гребне волны публикаций по истории медикализации. Работа Аманды Бэнкс оказалась в этом смысле буквально новаторской и захватывающе интересной даже читательницам, далеким от науки: она анализировала модификацию поз рожениц и предметов материальной культуры на примере стульев, столов, кресел для рожающих [57] Banks A. Birth Chairs, Midwives, and Medicine. Jackson, Mississippi: Press of Mississippi, 1999. . А. Бэнкс, в частности, убедительно доказала, что со времени изобретения акушерских щипцов (1723), считавшихся именно хирургическим инструментом, пользоваться которым повитухам как не имеющим хирургического образования воспрещалось, произошел тот самый перелом в истории родовспоможения, с которого женщины-помощницы в родильных практиках стали уступать место мужчинам, а «женский бизнес» – «акушерству как учебному предмету». Подробное описание исторических артефактов (книга снабжена богатым иллюстративным материалом – рисунки родильных кресел, стульев, ручек, поднимающихся и вращающихся деталей в лежаках и т. п.) позволило исследовательнице обосновать вывод о том, что буквально с начала XIX века в городских непривилегированных слоях начался сравнительно быстрый переход от естественных родов, где главными действующими лицами были роженица и акушерка, к медикаментозным родам с доминированием мужчин медицинской профессии. С развитием медицинских знаний и осознанием экономической выгоды от этих процедур (что и составляло тогда содержание процесса медикализации родов) рожающие женщины, действительно все еще часто умиравшие в момент родов от родильной горячки, стали восприниматься не как живые и здоровые будущие матери, а как больные, именно пациентки клиник, как «хрупкие инвалиды» ( fragile invalids ), требовавшие заботы, специфичных манипуляций и ухода. Однако обеспечить такой уход, нужный уровень дезинфекции и изолированности здоровых от больных тогдашняя медицина (как в Великобритании, так и в континентальной Европе) [58] Metz-Becker M. Akademische Geburtshilfe im 19. Jahrhundert: Der Blick des Arztes auf die Frau // Metz-Becker M. Hebammenkunst gestern und heute – Zur Kultur des Gebärens durch drei Jahrhunderte. Marburg: Jonas Verlag, 1999. S. 37–42. не могла. А. Бэнкс реконструировала картину настойчивого проникновения мужчин в сферу женских практик, насильственного помещения беременных женщин из низших сословий в городские госпитали, откуда пациентки чаще всего старались просто сбежать, наполненные страхами перед мужчинами-стажерами (для которых они были просто «объектами изучения» и «опытными образцами»), дикой скученностью и отсутствием элементарной гигиены.