Петр Дружинин - Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

РГАСПИ. Ф. 82 (В. М. Молотов). Оп. 2. Д. 935. (Экземпляр № 6.)

Секретариат ССП СССР, сформированный после постановления «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» и начавший работу в сентябре 1946 г., напоминал по своим методам и задачам отдел ЦК ВКП б), а протоколы его заседаний имели характер информационных бюллетеней ССП, которые размножались на ротаторе и рассылались циркулярно. Именно такой «комплект», направлявшийся из Москвы в ССП Татарской ССР и сохранившийся в его материалах (НА РТ. Ф. 7083), был нами использован в работе.

Основным источником для радиотрансляций в те годы, за исключением прямого эфира и воспроизведения грампластинок, были записи на восковые носители (восковой оригинал пластинки допускает до пяти-шести качественных воспроизведений); таким способом записывались интервью, радиообращения, стихотворения и прочее. В 1931 г. на фабрике звукозаписи при Всесоюзном радиокомитете были сделаны первые опыты магнитной записи, но ее широкое использование началось по окончании Великой Отечественной войны, когда союзники получили возможность разделить между собой наиболее совершенную на то время германскую звукозаписывающую промышленность. В Ленинградском доме радио трофейное звукозаписывающее оборудование было установлено в августе 1947 г., с осени оно использовалось для стационарной записи с последующей передачей по радио; обычно в таких случаях на микрофонных материалах Ленрадиокомитета имеется пометка «Магнетофон» [sic!]. Удобством использования магнитная запись быстро вытеснила воск, крупные студии перешли на нее уже в 1948 г. (см.: Волков-Ланнит В. Ф. Искусство запечатленного звука: Очерки по истории граммофона. М., 1964. С. 45).

Особенно это стало актуальным тогда, когда оказалось, что в печатных изданиях по истории ЛГУ отсутствуют (либо приведены с ошибками) даже даты назначения ректоров и деканов, а вышедший недавно четвертым изданием массивный справочник «Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета: Материалы к истории факультета» (СПб., 2008) не может восприниматься в качестве безупречного источника биографических сведений.

Кроме того, некоторые печатные источники оказываются поистине губительными для исследователя: например, в важнейшем справочнике «Диссертации, защищенные в Ленинградском ордена Ленина государственном университете имени А. А. Жданова, 1934–1954 гг.: Библиографический указатель» (Сост. Н. Н. Кирикова, Е. П. Таубина. Л., 1955), где представлены сведения о 2105 кандидатских и 173 докторских диссертациях, в действительности неверно указаны даты защит (sic!), которые установлены, по-видимому, исходя из даты регистрации текстов диссертаций в библиотеке ЛГУ, причем зачастую они оказываются даже более поздними, нежели утверждение диссертаций в ВАКе.

К сожалению, в фонде сохранились преимущественно дела докторов наук и профессоров; ср.: «С начала 80-х годов проводилась экспертиза составляющих большую часть фонда личных аттестационных дел, в процессе которой выделялись к уничтожению личные аттестационные дела кандидатов наук, доцентов и старших научных сотрудников, завершенные делопроизводством после 1 января 1945 г.» (Государственный архив Российской Федерации: Путеводитель. М., 1997. Т. 3. С. 219).

Читатель сможет не раз убедиться в том, насколько точно и бесстрашно Ольга Михайловна диагностирует эпоху; вместе с тем необходимо оговорить то обстоятельство, что в личностных характеристиках она может быть излишне категоричной. (Хотя и не настолько, чтобы согласиться с мнением В. М. Алпатова, будто «принимать на веру оценки Фрейденберг (что в наши дни нередко делается) никак нельзя»; см.: Алпатов В. М. Волошинов, Бахтин и лингвистика. М., 2005. С. 95.)

Законодательно это было закреплено в статье 24.4 Федерального закона РФ от 22 октября 2004 г. № 125-ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации»: «Ограничение на доступ к архивным документам, содержащим сведения о личной и семейной тайне гражданина, его частной жизни, а также сведения, создающие угрозу для его безопасности, устанавливается на срок 75 лет со дня создания указанных документов…»

Действующий Федеральный закон РФ «Об актах гражданского состояния» (№ 143-ФЗ от 15 ноября 1997 г., в том числе и в редакции с последними изменениями на 28 июля 2010 г.) в статье 9.1. устанавливает, что «повторное свидетельство о регистрации акта гражданского состояния выдается: ‹…› родственнику умершего или другому заинтересованному лицу в случае, если лицо, в отношении которого была составлена ранее запись акта гражданского состояния, умерло»; однако после принятия в 2004 г. Закона об архивном деле РФ это выполняется только в том случае, если в заявлении указывается точная дата смерти.

Некоторые документы для сверки текста нам удалось получить вновь лишь после процедуры рассекречивания; некоторые документы вновь получить так и не удалось.

Оговоримся, что несколько единиц хранения, шифры которых были нам известны по ссылкам в литературе, были нам выданы; но прочие материалы, равно как и как опись фонда, остались недоступными.

Некоторые материалы стенгазет, своевременно не переданных в 1950-х гг. в Архив АН СССР и оставшихся таким образом в ИРЛИ, были частично опубликованы в кн.: Пушкинский Дом в лицах: Неформальная история в фотографиях, рисунках и забытых текстах / Сост. В. С. Логинова. СПб., 2007.

О роли документального кино как исторического источника мы скажем словами чехословацкого режиссера Петра Скалы (род. 1947): «Документальный фильм, на мой взгляд, как бы бомба с часовым механизмом. Поскольку, с одной стороны, мы обращаемся к современнику, к его жизни в нынешнем мире, а затем через столько-то лет рассказываем будущим поколениям о нашем времени и о нашем видении этого мира. История немилосердно выведет на свет все наши непоследовательности, слабости и неспособности. История проверит, говорили ли мы правду или нет. Если мы врали современникам, то наши дети простым сопоставлением фильмов с историческими фактами выяснят, как много мы врали. Они даже выяснят, зачем мы это делали. И таким образом документальный фильм скажет правду о времени и правду о нас. Это и есть незаменимая роль документального фильма, это и есть наша ответственность перед сегодняшним и завтрашним днем, поскольку документальный фильм говорит даже тогда, когда он умалчивает» ( Скала П. Помнить о страшном суде / Правда времени и правда о времени, 1987 // Документальное кино: вчера, сегодня, завтра…: (По материалам международных симпозиумов документалистов. Город Юрмала, 1977–1989 гг.): Сборник стенограмм. Б. м. и г. С. 33–34).