Муслим Мурдалов - Чеченцы: быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век

Все это можно бы было предупредить, если б наше правительство, при занятии Кавказской линии, употребило приличные средства, для обращения чеченцев и других горцев в христианство. До чеченцев 1780 года все почти жители северной покатости кавказских гор были идолопоклонниками, или лучше сказать, не имели никакой веры, сохраняя, впрочем, многие Христианские предания и обряды. Тогда обратить их к христианству было не трудно; но тогда был век Волтеров, и прозелитизм считался или смешным, или тиранским. Сколько бы было сбережено крови; от скольких бы бедствий были избавлены самые горцы * ( Рассудительные туземцы не отрицают сами, что принятие Магометанского закона принесло им вред, а не пользу. Я сам слышал, от одного умного старого Кабардинца, что Кабарда пропала с того времени, как князья и уздени отпустили бороды и начали называть шапки белою Кисеею. Окружены чеченцами завязывалась жаркая перестрелка чеченцы провожали наших до Ханкалы, или до Сунжи, несколько человек было убито и ранено с их стороны и с нашей, и тем оканчивалось все дело. На другой день летело донесение о победе, с исчислением всех подвигов и представлением об отличившихся. Ермолов прекратил эти военные штуки. Он не только не представлял никакого к награде за такие бесполезные дела, но строго взыскивал с начальников, дававших к ним повод), если бы теперь были они христианами! Дорого стоит нам эта ошибка, и последствии ее едва ли изгладятся через несколько поколений.

При всей дикости и свирепости нравов, заметить можно однако же у чеченцев некоторый проблеск стремления их к гражданственности и мирным занятиям. Дома их, как я уже сказал выше, довольно опрятны; рукоделия, которыми они занимаются, и разведение во многих местах хороших садов доказывать, что они не чужды труда и проистекающих от него выгод. Если б можно было более развить это чувство, умножить их потребности и направить их деятельность на полезное, то разбои их прекратились сами собою, и они сделались бы мирными поселянами. Но долго еще предположение это остается филантропическою мечтою.

Чеченцы сражаются почти всегда пешие, сколько по поту, что имеют мало лошадей, столько и по той причине, что заросшие лесом и кустарниками земли их представляют мало удобства для конного боя. В случае надобности однако же, они могут собрать до 500 человек отличной конницы, по большой части из Качкалыков. Быстрота нападения этой конницы невероятна, и наши конные пикеты и разъезды не раз испытывали стремительность ее натисков, с большим для себя уроном.

Все чеченцы одарены особенным военным инстинктом. При вторжении их в наши границы, обыкновенно небольшими партиями, они выбирают себе начальника, или, как говорят наши переводчики, вожака. При общих восстаниях они также, почти всегда, имеют предводителя, или из своих, или, что чаще случается, из дагестанских фанатиков. Но когда наши войска предпринимают нечаянные поиски, для наказания и истребления враждебных селений, всякой чеченец действует по своему произволу. Едва раздается пушечный выстрел, каждый, кто только его услышал, хватается за ружье и спешит туда, куда зовет его опасность (некоторые из местных начальников, зная этот обычай чеченцев, единственно для того, что бы иметь случай написать реляцию и выпросить награды, вводили отряд в Чечню, и выбрав удобное место делали несколько пушечных выстрелов на воздух. Через час, или через два, они были уже окружены чеченцами, завязывалась жаркая перестрелка, чеченцы провожали наших до Ханкалы, или до Сунжи, несколько человек было убито и ранено с их стороны и с нашей, и тем оканчивалось все дело. На другой день летело донесение о победе, с исчислением всех подвигов и представлением об отличившихся. Ермолов прекратил эти военные штуки. Он не только не представлял никого к награде за такие бесполезные дела, но строго взыскивал с начальников, дававших к ним повод). В несколько часов собираются значительные толпы и завязывается жаркое дело. С редкою проницательностью каждый умеет понять выгоды, или неудобства местоположения; каждая ошибка, или неосторожность наших войск, бывает тотчас замечена и обращаема нам во вред; и все эти делается так единодушно, с такою удивительною осмотрительностью, как будто бы ими предводительствовал искусный и опытный начальник. Особенно опасны чеченцы при обратном движении войск, после наступательных действий: претерпленные наши поражения случались или во время отступления, или при грабеже селения. Тогда они нападают с невероятною быстротою и ожесточением с боков, с тыла, забегают вперед, и из-за каждого куста, из каждого скрытного места наносит поражение. Надобно иметь много твердости духа, опытности и искусства начальнику и не устрашимой стойкости войску, чтобы отражать их с успехом.

Этот-то народ ничтожный и хищный, но воинственный и храбрый, так долго дерется с русскими. – Более 70 лет чеченцы считаются непримиримыми нашими врагами: много раз они поражаемы были нашими войсками; много и мы понесли от них потерь: сколько легло русских в Чечне; сколько пролило их и нашей крови – трудно исчислить, и за всем тем этот малолюдный народ, который не был никогда в состоянии выставить против нас 5000 сражающихся, и теперь еще упорно нам противится и продолжает свои разбои!!

Зверская храбрость, которой нельзя отнять у чеченцев, и лес, которым покрыта их земля, служат им защитою; но и ошибки местных начальников наших не мало способствовали тому, что они до этого времени не истреблены, или не приведены в совершенное бессилие и покорность. В кратком историческом обзоре, я постараюсь изложить все важнейшие события, от начала сношений наших с чеченцами, до происшествий, которых я был очевидцем.

Чеченцы народ недавний. В 1826 году были еще в Чечне старики, которых деды основали там первое поселение и которые слышали их о том рассказы. Вот что я мог узнать от них:

Лет за 30 до похода Петра первого в Персию (около 1695 года), пять, или шесть семейств карабулакского племени принуждены были бежать от своих однородцев, по ссоре ли с ними, или по учиненному преступлению не известно. Они поселились первоначально в непроходимых лесах по речке Мечику (от этого и теперь еще чеченцы называются от своих соседей и других горцев Мечикишами), на землях принадлежащих тогда Кумыцким князьям, и оставались довольно долго от них зависимыми. Будучи слабы и окружены сильнейшими соседями, с начала жили они мирно, и в особенности сдружились с гребенскими казаками, которые брали у них жен и за них выдавали своих девок. Некоторые гребенские казаки и теперь еще имеют родных между чеченцами. В последствии времени принимая к себе из гор новых пришельцев, по большей части принужденных бежать оттуда за преступление и убийства, также кабардинских абреков * (Кабардинский абрек слово в слово то же, что Иллирийский ускок), чеченцы скоро усились и стали подвигаться к Тереку и Сунже. Русским, под именем чеченцев, стали они известны в 1750 годах. В 1770 году генерал де Медем покорил несколько их деревень, на Тереке и Сунже, которые с того времени получил название мирных чеченцев.