Муслим Мурдалов - Кавказская Швейцария – Чечня. XIX-XX век

Сл. Воздвиженская для Шатоевского тракта имеет такое же значение, как Владикавказ для военно – грузинского, благодаря своему положению близ начала живописного Аргунского ущелья, образуемого двумя грядами гор, покрытых лиственным лесом, и прорезываемого рекой Аргуном, принимающей в этом месте приток Шаро-Аргун. Здесь, в самой широкой части ущелья, приютился чеченский аул, по миновании которого опытный в знании местности извозчик предупредил, что тут могут быть абреки и посоветовал зарядить наши охотничьи двустволки.– «Очень здесь пошаливают, а в ауле самый притон конокрадов».

Абрек – это название приводящее в трепет путешественника по Кавказу, но мало понятное для некавказца. Абрек не просто разбойник, а нечто более сложное и мало постижимое, порождаемое местными условиями. Проникнутый сознанием нелегальности своего существования, не дорожащий жизнью, а потому способный на самые отчаянные поступки, он очень хорошо понял психологию страха и усвоил девиз: натиск и неожиданность, при которой у настигнутой жертвы не будет даже возможности подумать о сопротивлении. Мало того, сюрпризы вроде внезапного появления точно з земли выросшего вооруженного субъекта с занесенным кинжалом или взведенным курком револьвера и мгновенно возникший страх за жизнь парализуют у застигнутой жертвы всякую способность соображения. Только подобным психическим состоянием можно объяснить невероятные факты, например, ограбление целого каравана тремя абреками, причем даже вооруженные пассажиры безропотно дозволяли обобрать себя до ниточки, и только впоследствии, оставшись без всего, соображали, что они могли не только оказать сопротивление, но даже в буквальном смысле шапками закидать. Тем же психическим состоянием объясняется возможность ограбления целого казначейства среди бела дня, при массе пассивных зрителей, каковой случай имел место в Поти.

В текущей прессе посвящается много места вопросу об искоренении разбоев, этой язвы Кавказа, против которой все принятые до сих пор меры оказались крайне недействительными. Впрочем, такой результат не удивителен. Все эти меры сводятся к запугиванию карами прогрессивно возрастающей жесткости, начиная от тюрьмы и включительно до смертной казни, присуждаемой военными судами по законам военного времени. К таким, чисто первобытным приемам и сводится борьба с разбоями. Правда, наряду с этим приходится в текущей прессе встречать и разумные советы, ставшие, впрочем, трюизмом, о необходимости поднятия уровня благосостояния и просвещения. Но кроме общих причин малой культурности местности, есть еще и другие социальные условия, которые, по нашему мнению, создают и поддерживают разбой, это неприспособленность наших юридических положений, а в особенности – пенитенциарной системы (системы наказаний) к условиям инородческого быта.

Прежде всего, спросим, кто является обыкновенно абреками? Большею частью, люди беглые, ссыльные и каторжники, вообще – люди, над которыми тяготеет какое-нибудь преступление в прошлом. Что побудило их бежать на Кавказ и превратиться в разбойников? Представить себе это не трудно. Если каторга и последующая за нею ссылка для северянина – лютое наказание, то для кавказца лишиться на всю жизнь гор, теплого южного солнца и чарующего величия Кавказа – хуже самого лютого наказания. Для русского Сибирь – злая мачеха, а для горца она хуже преисподней. Бежать из ссылки и поселения, по нашим законам, – преступление, тяжко и сурово наказуемое, а для горца это – физиологическая необходимость. Мы полагаем, что если разбои не исчезнут окончательно, то, по крайней мере, контингент абреков сократится тогда, когда будут сданы в архив ложно культуртрегерския привычки приводить к одному знаменателю все юридические отношения, не взирая ни на различие нравов и быта, ни на этнографические особенности. Если лишение свободы есть неизбежное последствие преступления, то во всяком случае им следует пользоваться не для того, чтобы ожесточать и развивать чувство мстительности и ненависти к цивилизации в такой первобытной натуре, как горец. На этом основании мы осмеливаемся утверждать страшный вред такой меры, как поселение после всякого наказания, влекущего за собой лишение свободы, поставить осужденного приблизительно в те же условия, в какие он был поставлен раньше. Суровыми мерами ничего нельзя исправить; с усилением их, как показывают факты последнего времени, только усиливаются и учащаются случаи разбойничьих нападений, принимающие нередко характер настоящих партизанских набегов. Таков характер нашумевшего в свое время набега на потийское казначейство, или случившееся в июне 1904 года нападение на почтовый поезд в 11 верстах от областного города Владикавказа. Вспомним, наконец, «взятие в плен» тех или других путешественников и т. п. единственный верный путь к устранению подобных ненормальностей – это обратиться к мерам культурного характера, основанном на изучении Кавказа и анализе своеобразных бытовых и экономических особенностей этого девственного края.

Под гнетущем впечатлением мыслей и рассказов об абреках въехали мы в Аргунском ущелье. С обеих сторон перед нами высились две зеленые гряды гор, отлого спускающиеся к долине, представляющей расширенное русло реки Аргуна. Далее эта долина становилась уже и уже, преображаясь мало-помалу в настоящее ущелье с стремительно несущейся на дне его рекой, сила течения которой уничтожает все препятствия и прокладывает пути через горы. В 9ти верстах от Воздвиженской, спустившись с горы, мы переехали большой Аргунский мост, а немного погодя, очутились около лесничества, при котором устроено одно из малоизвестных учебных заведений на Кавказе, именно Воздвиженская лесная школа, уютно расположенная около холодного родника. Затем, почти до самого Шатоя не расставались с берегом р. Аргуна, то крутым и скалистым, то отлогим и густо поросшим лесом, но всегда – очень высоким и спускающимся к реке грандиозной пропастью. Эти крутые скаты безопасно, но всегда очень жутко, в особенности под впечатлением рассказов о всяких трагических происшествиях, например, сорвавшихся в пропасть экипажах с пассажирами, обвалах и оползнях, нередко тоже- с человеческими жертвами.

Говорят, никто не умеет так искренно молиться, как путешественник на море, во время бури. Мы думаем, столь же искренно должны молиться путники, впервые проезжающие над этими безднами, всецело вверившие свою жизнь кучеру и тройке умных животных. Начиная с Аргунского моста, чувствовался все усиливающийся запах сероводородного газа (тухлых яиц) распространяемый водами быстро текущего Аргуна. Этим газом, приносимым впадающими в верховьях серными родниками, обильно пропитаны воды Аргуна. Эта серная река, насыщающая сероводородным газом окрестности на большое расстояние, представляет одно из редких и замечательных явлений природы. Принимая во внимание громадное насыщение воды Аргуна сернистоводородным газом, следует, в свою очередь, заключить о значительной крепости (в смысле содержания этого газа) питающих реку источников. Было бы весьма интересно сделать исследование воды, как самих источников, так и реки, и выяснить, сколько серы, в виде сернистого водорода, уносится и непроизводительно теряется.