Борис Бицоти - Осетия и осетины в системе управления Кавказом императора Николая I

В период наместничества Ермолова происходит и активное вовлечение осетин в ряды российской армии.[31] Главнокомандующий даже обращается в Дворянское депутатское собрание за разъяснением о возможности причисления отдельных горских родов к дворянскому званию.[32] Подготовить этот вопрос Ермолов также поручил Дельпоццо. Вначале, по мнению Ермолова, следовало создать «ополчение для внутренней стражи дабы испытать их способность». После этого такое ополчение, как думал Ермолов, могло быть использовано для охраны Кавказской линии.[33] Во исполнение этого решения, в частности, в 1824 г. в крепости Моздок создается Горский казачий полк из осетин и кабардинцев.[34]

Отдельной главой периода управления Ермолова является переселение осетин с гор на плоскость. При этом, данная мера отнюдь не являлась его личной инициативой. Наместник лишь продолжал утвержденную однажды Александром I и проверенную временем стратегию в отношении осетин. Заселение осетинами Северокавказской равнины, где после опустошительной эпидемии чумы фактически исчезло население Малой Кабарды, было в интересах российской администрации и создавало дополнительную материальную базу для нужд армии. Планировалось, что живущие в горах осетины «будут беспрестанно выходить на равнину, поселяться там и умножать селения», что будет способствовать умножению земледелия и скотоводства. В результате «продукты сии будут иметь понижение в ценах», что «облегчит снабжение армии провиантом».[35]

«Местное начальство, – пишет по этому поводу К. Красницкий, – желая вызвать из горных трущоб туземцев, хотя и принявших уже покорность, но еще малонадежных тогда, предлагало благонадежным туземцам, пользовавшимся вместе с тем и доверием народа, занять на избранном пункте место под аул и приглашать селиться в нем желающих. Основателю аула предоставлялись права аульного старшины с ответственностью за всякий могущий случиться беспорядок. Границы аульных земель с точностью не определялись; земли было вдоволь и каждый пользовался таким количеством ее какое ему было нужно».[36]

Начало этому процессу было положено во время наместничества на Кавказе П.Д. Цицианова. Так, на правом берегу Терека Махаматом и Джанхотом Дударовыми в обмен на переуступку горного поселения Ларс по Военно-Грузинской дороге с позволения Александра I было основано осетинское поселение Джанхотов Ларс, лежащее между Тереком и Камбилеевкой. Вскоре другими Дударовыми недалеко от первого поселения были основаны новые аулы Тасултаново и Иналово (Хумалаг).[37]Если первые переселенцы в долину из осетин являлись преимущественно представителями Тагаурского общества, которые устраивали свои села на правом берегу вдоль Военно-Грузинской дороги, то при Ермолове участок дороги переносится на левый берег. Это вызывает активное переселение туда осетин разных горных обществ. В 1820 г. Ермолов писал новому владикавказскому коменданту полковнику Скворцову: «Намерен я приступить к устроению некоторых укреплений и вы, известя о сем выселяющихся осетин, сообщите, что это делаю я для сохранения их и что они обязаны за сие оказывать правительству усердие и верность».[38] Скворцовым составляется специальный план расселения осетин, который Ермолов в итоге утверждает.

Новые поселения стали образовываться вблизи появившихся на левом берегу Терека укреплений: Верхне-джулатовского, Ардонского, Архонского, Дур-дурского и Владикавказского. В промежутке Черные горы – Архонское укрепление за 7 лет было основано 12 аулов.[39] Четыре аула – Есенова, Кардиусар, Балтинский и Тулатово. Жители Алагирского общества с позволения Ермолова активно заселяют плоскостное поселение Салугардан (Алагир). В 1825 г. генерал Эмануэль дает разрешение служившему под его началом Петру Гайтову основать поселение также вблизи Ардонского укрепления. Администрация Ермолова, таким образом, фактически создавала осетинские поселения по Тереку по образцу казачьих хуторов, а жителей обращало в казаков, несших военную службу.

Ермолов ранее уже служил на Кавказе, являясь участником екатерининского персидского похода. В тот период осетины были союзниками Российской империи, а указание императрицы Екатерины недвусмысленно предписывало обходиться с ними как с ее подданными.[40] В своей административной политике, как это видно из многочисленных распоряжений, Ермолов исходил из того, что Северная Осетия – район, который давно находится в подданстве российского монарха. Все мероприятия Ермолова, такие как расселение осетин на равнину, привлечение осетин к воинской службе, говорят о его планах их скорейшего интегрирования и приобщения к общероссийским военным и административным порядкам.[41]

О численности осетин северного склона Кавказа мы можем судить по сохранившемуся плану военного нападения на Осетию, разработанному Генеральным штабом Военного министерства в 1826 г. на основе топографического описания местности. План предусматривал движение войск по Военно-Грузинской дороге, затем поворот на запад и последовательное покорение Тагаурского, Куртатинского, Алагирского и Дигорского обществ.[42] Непосредственная реализация этого плана либо не намечалась в ближайшее время, либо была отсрочена начавшейся войной с Персией. Этот план позволяет, в частности, представить себе демографическую картину Северной Осетии по численности ее боеспособного населения.

В 1826 г. численность боеспособных осетин северного склона Кавказского хребта была следующей: в Тагаурском обществе, по данным генштаба, жители могли выставить 800 воинов, в Куртатинском – 600, в Алагирском около 1 000, в Дигорском 1 600.[43] Если применить статистический принцип один двор – один воин, то Северная Осетия насчитывала примерно 4 000 дворов.[44] Эта цифра отличается в меньшую сторону от приведенного в рапорте генералу Тормасову, где говорится, что одно лишь Алагирское осетинское общество насчитывает около 3 000 дворов.

Сведения о численности южных осетин в этот же период достаточно фрагментарны. В созданном к 1835 г. «Обозрении российских владений за Кавказом» говорится, что «камерального» описания численности осетин не было.[45] При этом А. Г. Яновский в составленном для сборника описании Осетии называет общее число осетин равное 26 000 чел. Важно в этой связи подчеркнуть, что цифра Яновского – это численность южных и части центральных осетин. Само описание составлялось автором для сборника сведений о народах Закавказья (!) и статистика Яновского относится, соответственно, к народу, населяющему Южную Осетию, к которой условно причислялись тогда Нарское и Мамиссонское общества.

Согласно данным отчета об экспедиции подполковника Симоновича, в начале века только на южном склоне Кавказских гор насчитывалось порядка 35 тысяч осетин.[46] Это соответствует приводимому Бларамбергом и Кохом в интересующий нас период значению численности жителей Южной Осетии с учетом прилегающего Наро-Мамиссонского общества – порядка 40 000 чел.[47] Таким образом, общее число всех осетин вместе взятых, исходя из занимаемой ими территории, должно было по логике превышать эту цифру примерно вдвое.