Л Дайнеко - Меч князя Вячки

Наконец боярин заговорил про меч. Фердинанд сказал, что у них, в Саксонии, каждому мечу, как новорожденному сыну, дают имя. Есть меч "Лев", меч "Рудольф", меч "Карл"...

- Мне нужен меч "Всеслав",- перебил Фердинанда боярин Иван.

- Всеслав? - наморщил Фердинанд загорелый низкий лоб.- А кто это такой? Чем прославился этот человек, чтобы его именем назвали рыцарский меч?

- Всеслав был великим князем полоцким и киевским,- терпеливо начал объяснять боярин.- Хоробрым князем. Он родился в сорочке...

- В сорочке? - удивился Фердинанд.- Ага-ага, понимаю. Бывают дети, которых бог отправляет на белый свет из материнского лона одетыми.- Он засмеялся своей догадливости.

- И вот эту "сорочку" Всеслав всю жизнь носил с собой. Она оберегала его от врагов. Он сделал Полоцк могучим.

- Да-да, Полоцк - могущественный город,- согласился саксонец.- Иначе я не жил бы в нем.- Он громко рассмеялся. За ним мелким заливистым горошком рассыпался боярин Иван.

- Ты должен выковать меч. Самый лучший в Полоцке,- трезвея, сказал боярин.- Я хорошо заплачу тебе.

Тут и Фердинанд начал трезветь. Делать-то мечи он делал, но давно. Рука и глаз с тех пор могли отвыкнуть. Ему нужны помощники, много помощников. Нужен хороший металл. Нужны мед, пиво, мясо, мягкий хлеб...

- Будет, будет... Все будет,- хотел прервать его боярин.

Но Фердинанд словно не слышал и не видел боярина. Ему, Фердинанду, кроме всего этого нужна молодка, чтобы подавала на стол, когда он проголодается, мед, пиво, мягкий хлеб...

При этих словах боярин поморщился, буркнул, будто про себя:

- Жаба заморская.

- Какая баба? - насторожился, недослышав, Фердинанд.

- Будет, говорю, тебе баба,- мрачно пообещал боярин.

- А теперь, боярин,- сказал Фердинанд, напоследок еще раз отпив из кубка,- отпусти меня на три дня в Полоцк. Инструмент свой кузнечный привезу, книгу ученую о горячих и холодных металлах. Жди меня через три дня.

В это же время Чухоме и Якову как будущим подручным Фердинанда был дан строгий приказ искать болотную руду, варить и ковать из нее железо. Возле Полоцка такой руды не было, и они вынуждены были пойти на плоту вверх по Двине, потом с Двины спуститься до истоков реки Уллы. Их сторожили, следили за каждым шагом и движением боярские тиуны, так что сбежать в пути не было никакой возможности.

Суровая величественная природа открывала им свое неповторимое лицо. Бесчислен! гые озера были рассыпаны в этой глухой лесной стороне. Они сверкали под солнцем, как осколки голубого стекла. Налетал ветер, шумел в молодой зеленой осоке, накатывал на низкие песчаные берега сине-черные волны. Валуны грели на полянах свои замшелые бока. Там-сям поднимались могучие ели, как островерхие воинские шатры. Синицы оживленно бегали и звонко тинькали в густом мраке колючих еловых лапок. Холодные пенистые ручьи прорезали равнину торфяников и лугов. Желтел мох, а под ним мертвым сном спала гнилая болотная вода.

На берегу Уллы Чухома нашел залежи темно-красной руды, она податливо липла к пальцам.

Срезали заступами дерн, начали копать руду. Из глины, привезенной с собой на плоту, смастерили две небольшие печи-домницы. Глину, чтобы не трескалась от большого огня, смешивали с песком и дресвой. У самого дна печей Яков под наблюдением Чухомы сделал отверстия, вставил в них глиняные трубки-сопла, через которые внутрь печей нагнетался воздух. Засыпали в домницы древесный уголь вперемешку с кусками руды, подожгли...

Яков трудился с охотой, с большим интересом к делу, с которым столкнулся впервые. Пот заливал глаза, но он, не обращая внимания, делал все, что приказывал Чухома. Только работа, тяжелая, до изнеможения, могла хоть на миг дать отдых израненной пленом душе.

- Молодчина, Яков,- хвалил его Чухома.- Быть тебе кузнецом. Запомни: без кузнеца земля безрадостна. Радость мы даем рудой своей, железом своим.

- Из руды и мечи выкованы, которыми нас пленили,- тихо возразил Яков.

- Тут не кузнецов вина,- усмехнулся Чухома.- Птицы небесные не виноваты, что с неба Перун в людей стреляет. Так и мы. Слышал я, что меч, для которого мы руду плавим, на доброе святое дело пойдет.

- Для князя Вячки, против тевтонов воевать,- подсказал один из боярских тиунов.

- Вот видишь, Яков? Не только зло от железа. Зло от злых людей, а не от железа.

Огонь и сырой воздух делали в домницах свое таинственное, непонятное многим людям, в том числе и боярским надсмотрщикам, и Якову, дело. Чухома загадочно и торжественно улыбался. Один он знал, что в этот самый час душа огня и душа руды сплетались в один неразрывный клубок, в одно целое, чтобы породить звонкоголосое желанное дитя - железо. Правда, это еще не чистое железо, это крица, в ней еще много шлака. Крицу надо будет докрасна раскалить в горне, кинуть на наковальню и бить, бить, расплющивать могучими молотами, чтобы выгнать из нее больной болотный дух.

Подождали, пока остынут домницы, разбили, разломали их, теплые крицы погрузили на плот. Темно-вишневая заря горела над землей. Всхлипывала вода в осоке. Звезды трепетали во мраке, как золотые небесные слезы.

Яков стоял на плоту, отталкиваясь от топкого дна длинным березовым шестом. Болела спина, но душа была ясной и спокойной. "Я молодой,- думалось ему.- Мне еще жить да жить. Я сильный. Никогда я не буду рабом. Никогда". Он вспомнил слова молодого купца Михалки, что сам полоцкий воздух делает человека вольным, и радость, давно забытая птица, запела в его душе. Он уже знал, как спастись,- надо бежать в Полоцк, в город, затеряться среди людей. Надо убежать, а там - что будет, то будет.

Как только они прибыли на боярское подворье, сразу же, с согласия боярина Ивана, их взял под свою опеку саксонец Фердинанд. Он выпытал у боярина, кто из его людей пригоден для кузнечной работы, и вместе с Чу-хомой в кузнецы попал и Яков.

Фердинанд, в новеньком кожаном переднике, в новых, только что сшитых сапогах, собрал всех своих подручных - и молотобойцев, и горновых, и водоносов - в кузнице, сказал, как и все тевтоны, медленно, смешно выговаривая чужие слова:

- Вместе работать будем. Я не вашей земли человек, но я хороший человек. Я люблю есть, пить вино, люблю много спать, люблю женщин. Вы, наверное, тоже все это любите? Но еще я люблю и умею работать.

Он на минуту умолк, глянул на своих помощников - понимают ли его? Понимали. Слушали внимательно. Это еще больше вдохновило Фердинанда. Возбужденно махая руками, он продолжил разговор:

- Нам надо выковать меч "Всеслав". Правильно я называю имя? Так вот. Из той руды, из того железа, которое вы привезли откуда-то из болот, нельзя сделать меч "Всеслав". Можно серп женщине смастерить... А меч... Ваше болотное железо мягкое, слабое. Меч из такого железа согнется, как соломинка, в первом же поединке. За боярские гривны на торжище в Полоцке я купил свейского железа. Из такого железа куются мечи для победителей, для героев. А из вашего мы наделаем боярину ключей и замков.