Сергей Баранов - На южных рубежах

– Разве мы у народа воровали? Так, по две-три овцы из байских стад забирали. Они и не заметили вовсе! Эти жирные сволочи разве сами поделятся? А нам тоже кушать хочется! – Говорил джигит, видно, совсем не раскаявшийся в своих проделках и не распознавший в Аманжоле богача.

Сейчас он то поддавался испугу, то снова закрывался в своих показаниях, и наоборот, рассуждал, что лучше сотрудничать. Он и его приятели были уверены, что за их действия русские власти могут лишить их жизней, запоров насмерть и, возможно, наказание действительно было бы строгим, но учитывая явную несерьезность их ребячливой шайки из десятка джигитов, которая была легко захвачена врасплох двумя лишь казаками и Усовым, разоружена и водворена в сарай пленными, могло оказаться милосердней.

Усов же скорее был склонен посмеяться над глупыми молодчиками и вспоминал себя в том возрасте, а казах, наоборот, после позорного поражения их шайки, проникся уважением к воинскому мастерству казаков.

После допроса, стало известно, что эта шайка состояла из джигитов одного аула. Как-то вечером, наслушавшись сплетен по поводу скорого завоевания всего края кокандским ханом, истреблении всех русских и беспомощности местных казахских султанов перед лицом могучего ханства, они собрались в юрте и после сытного ужина упились до одури. Помутнение рассудков в пылких, но недалеких джигитах проявилась в том, что они вооружились чем-попало: украли дедовские доспехи, взяли отцовские шокпары, выловили своих коней из косяков и ушли в горы. После двух недель в горах, юные джигиты почувствовали волю, отсутствие жесткой руки старших, обрели свободу и превратились в настоящую бандитскую шайку, не гнушавшуюся грабежами, хотя, конечно, серьезных дел за ними не было – то угонят барашка-другого, то посмеются над загулявшимися девками, но все больше гарцевали на конях и показывали свою молодецкую удаль под угрожающие выкрики стариков из разных аулов.

– Черти пузатые! – изрек Усов, посмеиваясь.

Бай не видел ничего смешного и был склонен таких непослушных юнцов, позорящих своих аксакалов, выпороть в их же ауле, напоказ.

– Куражатся, значит, – думал вслух Усов. – Но, вот за воровство ответ держать надобно.

Бай перевел, сдобрив слова Усова ругательствами. Пленный затрясся от страха. Он оказался сметливым парнем и к тому времени распознал в Аманжоле человека знатного, несмотря на его убогую одежонку. Вспомнил он увиденного рядом с домиком ишачка, груженного добром, видел отъевшуюся физиономию бая, заметил и хлесткий, властный взгляд его.

Аманжол же, узнав еще в начале допроса, что юноша не является одного с ним рода или даже отдаленно родственного, был сыном безвестного бедняка, потерял всякое сочувствие к его персоне.

– Ну, что же. Как будто все ясно. Их коней мы оставим в залог – за воровство лошадей и овец, пока пострадавшие не предъявят требований. Дубинки их тоже оставляем у себя. Так, голозадыми и отправим восвояси. Побачим, как их дома примут! Аксакалы, небось, спины-то им пропашут плетками, а, киргиз? Ха-ха! – обратился Усов к баю, исправно выполнявшему работу толмача.

Паренек воспринял слова Усова как угрозу, ничего не разобрав.

Но Аманжола сильно задели речи юнца. Поэтому он решил проучить сопляка и переиначил слова Усова, потехи ради.

– Слушай сюда, сын собаки! Этот жузбасши 96 96 Сотник (каз.) повелел порвать ваши спины на ремни! Да! Сопляк, позор своего аула! Он потом разрешит мне сшить из этих лоскутов такие же штаны, как у него! Ха-ха!

Смешок этот, хоть и вырвался у бая по своим причинам, но показывал схожесть речей – есаула и его. Парень побледнел и глаза его округлились. Перед тем, как совершенно лишиться мужества, он все же вскрикнул отчаянно, обращаясь к Усову:

– Мырза, мырза! Скоро сюда прибудет батыр Ералы с целым туменом войска! Мы хотели присоединиться к нему!

Бай оторопел и схватился руками за пухлые щеки. Он даже пошатнулся и нашел опору в столике, сделав пару шагов назад. Усов заинтересовался и велел тотчас перевести слова пленного. Бай повиновался.

– Дураки! – воскликнул Усов. – Из-за таких вот слухов в Верном разжигается паника. Ведомо ли тебе, киргиз, что Ералы состоит на службе у государя? Будь у него тьма войска, он был бы уже здесь, в распоряжении господина подполковника! Да что там!.. Что за темные люди! – отчаялся Усов.

Уже некоторое время вокруг Верного витал странный, тревожный слух. Будто известный во всем Семиречье бий Ералы созывает под свои знамена всех неравнодушных к судьбе Отчизны джигитов. Будто знаменитый своими подвигами бий, вновь вскочил в седло и достал из закромов свое оружие, сменив судейский посох на саблю, решил вспомнить времена своего батырства. Времена, когда этот лев степи, со своей грозной палицей в руках разил иноземцев, среди которых в разные времена были и русские, и китайцы, и кокандцы с бухарцами.

Странным слух являлся потому, что давно в Семиречье не слыхали о батыре Ералы, подвиги которого были воспеты акынами еще при жизни, но память о его деяниях жила как среди казахских джигитов, так и среди казачьих старост. А тревожен он был тем, что столь выдающийся человек действительно мог собрать под собой грозную силу, однако, неизвестно было против кого он эту силу направит.

Многим было известно, что несколько лет назад прославленный батыр присягнул на верность царю и вскоре получил звание прапорщика армии. Однако, бывший батыр, а ныне бий Ералы носил офицерское звание лишь номинально, никогда не являлся на призыв, не участвовал в выборах волостных правителей и не решал свои трудности через русскую администрацию. По-прежнему, все его достояние и авторитет строились на Степном порядке.

Эти жалкие воришки были не первой шайкой, задержанной казачьими разъездами. Уже несколько раз казаки вступали в стычки с разрозненными вооруженными отрядами. Некоторые были обычными налетчиками, занимавшимися грабежами и разбоями. Другие мнили себя народными мстителями и нападали на плохо охраняемые караваны, байские стада, и раздавали награбленное в аулы. Третьи – юнцы, пытающиеся показать свою удаль, вопреки твердым рукам и увещеваниям своих отцов и карасакалов. Были и такие, кто вооружались и уходили в горы и прочие труднодоступные места, в ожидании, когда появится народный герой или новый хан, который сначала изгонит кокандцев, затем и русских, и возглавит новую Большую Орду.

В этом пленном было понемногу от всех, поэтому, умудренный в подобных делах Усов, был склонен отпустить молодцев, так как никакой действительной опасности они не представляли.

Но последние слова по поводу его дальнейшей судьбы были неверно переведены баем.