Борис Тебиев - Россия на перепутье эпох. Избранное. Том I

Во многом схожую с Жуковским позицию в отношении марксовой теории прибавочной ценности занимал и Б. Н. Чичерин. По его мнению, утверждение Маркса о том, что меновая стоимость не содержит в себе ни одного атома природного вещества, является не только ничем не оправданным логическим скачком, но представляет собой прямое противоречие тому, что ежедневно происходит при обмене товаров. «Если мы спросим, – писал Чичерин, – что есть общего между двумя товарами, которые обмениваются? То всякий здравомыслящий человек, наверное, ответит: то, что оба полезны, поэтому они и меняются» [32].

Побудительным стимулом обмена, утверждал Чичерин, является то обстоятельство, что во всякой меновой сделке человек сравнивает ту пользу, которую он дает, с той, которую он получает. Общая же полезность представляет собой основание количественного сравнения различных товаров. Стоимость товаров определяется спросом и предложением.

Являясь убежденным сторонником теории стоимости Ж. Б. Сэя, Чичерин не принимает утверждение Маркса, что человеческий труд является единственно остающимся качеством. Одним из аргументов он приводит пример с покупкой леса, за который платят золотом. И лес и золото являются в гораздо большей степени произведениями природы, чем продуктами труда. Чичерин обвиняет Маркса в произвольной попытке оставить в стороне таких «деятелей производства», как природа и капитал, отдавая исключительное предпочтение человеческому труду.

Не согласен он и с тезисом Маркса о возможности сведения сложного труда к простому. «Если ценность произведений определяется исключительно временем употребленной на них работы, – писал Чичерин, – то, очевидно, что всякая работа должна оплачиваться одинаково. Большее ли количество полезной стоимости работник производит в данное время или меньшее, цена должна быть одна» [33].

«Картина Рафаэля, – отмечал далее Чичерин, – будет иметь меньшую цену, нежели картина самого бездарного труженика, если она написана в более скорое время. Тут нельзя сослаться на то, что в картине Рафаэля оплачивается предыдущая подготовительная работа художника. Труженик и прежде мог работать даже более Рафаэля: гению достается легко то, что труженик никогда не достигнет даже самою кропотливою работаю». Из этого, считал Чичерин, приходится или признать, что ценность произведений определяется не одним количеством, но и качеством работы, или отвергнуть самые очевидные и неотразимые факты, как не имеющие законного основания [34].

Не принимая марксову формулу об общественном процессе сведения сложного труда к простому, который якобы совершается за спиной товаропроизводителей, Чичерин аргументировано доказывает, что если ссылаться на опыт, то не «работа» – мерило стоимостей, а деньги, причем соотношение различных «работ» определяется не свойством или продолжением самой «работы», а совершенно посторонними обстоятельствами.

Серьезной критике подвергает Чичерин учение Маркса об общественно необходимом труде. «По этой теории, – пишет Чичерин, – мы должны будем сказать, что на всемирном рынке цена товаров определяется средним рабочим временем всего человеческого рода, как единой рабочей силы… На деле, цена товаров определяется отнюдь не выводом среднего рабочего времени для всего человеческого рода, а просто борьбой частных сил. Более дешевые товары вытесняют с рынка более дорогие. Конкуренция же происходит вовсе не оттого, что разнообразные силы сводятся к одной, а именно оттого, что силы разные» [35].

Чичерин критикует Маркса за то, что он в своем анализе форм стоимости вводит в отношение обмениваемых товаров полезность, от которой он абстрагировался на всем протяжении своего исследования, а так же за то, что в относительной стоимости выражается стоимость, а в эквиваленте – полезность. По мнению Чичерина, это противоречит первому положению Маркса о том, что меновая стоимость одного товара выражается в потребительной стоимости другого. Отсюда Чичерин приходит к выводу, что анализ форм стоимости у Маркса движется на холостом ходу.

Чичерин находит противоречие и в утверждении Маркса, что при определенных условиях цена товара может быть выше или ниже стоимости.

Заслуга Чичерина как критика Маркса состояла в том, что он одним из первых сумел отчетливо разглядеть за пространными научными рассуждениями автора «Капитала» призыв к насильственному ниспровержению общественного строя. «Как видно, – писал Чичерин, оценивая социологические выводы „Капитала“, – тут дело идет о насильственном ниспровержении всего существующего общественного строя». Он утверждал, что Маркс сознательно пользуется невежеством рабочих «чтобы под именем науки проповедовать им учения, разрушительные для человеческого общества».

Делясь с читателями общими мыслями о социалистическом учении, Чичерин писал, что социализм не есть только случайное заблуждение человеческого ума. «…Он составляет необходимый момент в развитии мысли, но момент по своему содержанию, все-таки радикально-ложный. В нем выражается крайнее развитие исключительного идеализма, и сопряженное с этой крайностью отрицание частного во имя общего, поглощение лица государством, наконец, отрицание выработанного историей во имя фантастического будущего» [36].

Выход в свет в 1894 году третьего тома Капитала» значительно ослабил позиции сторонников трудовой теории ценности и трудовой теории прибыли Маркса и укрепил позиции сторонников австрийской школы предельной полезности. Многие бывшие сторонники учения Маркса, по признанию С. Н. Булгакова, были разочарованы, «когда выяснилась невозможность провести трудовую теорию ценности последовательно, без ограничений, через всю систему политической экономии» [37].

Большой интерес представляет предпринятая на рубеже веков видным русским экономистом-математиком и статистиком Владимиром Карповичем Дмитриевым (1869—1913) попытка доказать совместимость трудовой теории ценности и теории предельной полезности [38]. Не являясь сторонником трудовой теории ценности, Дмитриев в то же время полагал, что возражения о невозможности исчисления полных затрат труда на производство продукции не совсем обоснованы. В центре его исследования лежал анализ факторов, определяющих конкретную величину цены, начиная от издержек производства и кончая взаимоотношениями между спросом и предложением. Составив систему линейных уравнений, Дмитриев с ее помощью выразил одновременно произведенные затраты.

Предложенный русским ученым способ выражения полных затрат имел важное значение для дальнейшего развития экономической науки и получил заслуженное одобрение среди отечественных и зарубежных экономистов. Сравнивая метод Маркса с методом Дмитриева, немецкий экономист российского происхождения Л. Борткевич отмечал, что различие этих методов есть различие между арифметикой и алгеброй: Маркс пользовался арифметическим, а Дмитриев – алгебраическим способом выражения. Различие этих методов, отмечал Борткевич, состоит также в том, что у Дмитриева нет «дихотомии» в исследовании стоимости и цен: не абстрактная стоимость, а цена составляет непосредственный интерес Дмитриева. Кроме того, Дмитриев не следует установленному Марксом делению капитала на постоянный и переменный: прибыль у него есть следствие всего капитала [39].