Юрий Суходольский - Севастополь в огне. Корабль и крест

– У нас своя артель! – заявил Биля. – Пойдем, Али, у нас другая работа есть.

– Да продлятся твои дни, уважаемый! – почтительно сказал черкес, поклонился и вернул лопату старику.

– Да и тебе не хворать, паря! – ответил тот.

Теперь Биля и Али шли по улице вместе.

Есаул с интересом взглянул на черкеса и спросил:

– Али, ты зачем эту канаву-то стал копать? Или у тебя какого другого дела нет?

– Как нет? Всегда есть! Но у нас в горах не принято проходить мимо, если ты можешь помочь. А это старый человек! Как я пройду стороной?

– Город – не горы. Здесь другие порядки, – сказал Биля и толкнул калитку.

Около летней кухни стоял Кравченко и внимательно смотрел на цветущие мальвы.

– Бабушка, здравствуйте ещё раз! Довольно интересные у вас мальвы. Семян не дадите ли? – прокричал он в открытую дверь летней кухни.

Оттуда сразу же показалась Екатерина Романовна.

– Как не дать, бери, милый! Бабушкой только не зови – весело сказала она.

– Пойдем, Коля. Пора нам в путь собираться, – сказал Биля.

– То дело! Сей секунд буду, – произнес Кравченко.

Биля и Али пошли рядом в сторону хаты.

– Что у него на сердце против меня? Разве я обидел его? Как воевать вместе будем? – горько спросил Али.

– Не на тебя. Ваши у него жену и сына маленького увели. Вот уже третий год пошел, как эта беда случилась.

– Как так? Всегда найти можно, выкуп нужен!

– Искали. Жена у него – красавица. Ее туркам, говорят, продали. Мальчишку, наверное, она удержала при себе. Не нашли их. Ваша навычка – людей, как скот, продавать.

– Невольников все хотят покупать, – пожал плечами Али. – Турки, англичане. Есть спрос, будет и товар.

За столом Вернигора и Яков чистили оружие. При виде старших они встали.

Следом за Билей и Али в хату вошел Кравченко, вынул из газыря патрон и засунул туда кулечек с семенами.

– Собирайтесь, братья, рыбачить поедем, – сказал Биля. – Гляди, Николай, чтобы ты семена вместо пороха в штуцер не всыпал.

– Это у меня всё в разном рассуждении. Не впервой! – спокойно ответил ему Кравченко.

Один конец обширного песчаного пляжа терялся вдали, другой упирался в высокую скалу, поросшую можжевельником. У ее подножья горел костерок, сушились сети, рядом лежала, опершись носом на колышек, перевернутая лодка.

У огня сидели двое рыбаков в полотняных штанах и рубахах. Это были Чиж и Кравченко. На огне закипал котелок. Чиж умело помешивал в нем ложкой уху. Под перевернутой лодкой на холстине было разложено оружие, веревки, заплечные сумки.

С краю, рядом с Кравченко, стояла бутылка с какой-то светлой жидкостью. Сам он откупоривал штопором бутылку французского вина. В образцовом порядке лежал набор походных инструментов в развернутом кожаном чехле. Здесь же для чего-то был и старый кремневый пистолет с разорванным дулом.

Кравченко откупорил бутылку и начал выливать ее содержимое в песок.

– Эх, Коля-Николай, виноградное, и в песок! – горестно промолвил Чиж.

– Сам плачу, да делать нечего, – ответил Кравченко.

– Хоть бы в юшку влил для смака. – Чиж показал на котелок.

– В юшку, это все равно что в нас. А мы при боевом деле! Нам сейчас ни единого глоточка нельзя, – проговорил Кравченко, встал, промыл в море бутылку и развернул ее горлышком к солнцу, чтобы подсохла. – Вон Григорий Яковлевич с проверки постов возвращается.

Из-за скалы показался Биля с веслом на плече. Он тоже был в рыбацких штанах, завернутых до колена.

Кравченко достал нож, разделил пробку вдоль, затем начал прорезать внутри обеих ее половинок узкие канавки, образующие единое отверстие.

Биля подошел к лодке и сбросил с плеча весло.

– Милости прошу к самому кулешу, – сказал Чиж.

Биля тяжело вздохнул и сел к огню.

– Ушицы хорошо бы похлебать! С утра голодую. Яков где? – спросил он.

– На горе. Беспременно он хочет этот пароход первым увидеть. Чисто как малая детина сделался, – ответил Кравченко.

– Да таков он и есть, – заметил Биля. Он встал на ноги, задрал голову, но на горе Якова нигде не было видно.

– Где он делся-то? – удивленно спросил Биля.

Кравченко дорезал канавку, достал бумажку, пропитанную чем-то, и стал аккуратно складывать ее, превращать в фитиль.

– А вон орел. Видишь, на самом гребне присоседился?

Там действительно виднелась сидящая птица.

Биля подошел к лодке, взял в сумке маленькую подзорную трубу, раздвинул ее, приложил к глазу и улыбнулся.

Яков расставил руки, накрылся буркой, и лежал под ней внимательно наблюдая за морем.

– Хитро! – заметил Биля, опуская подзорную трубу.

– Это его басурманин наш выучил. А как ему слазить оттуда, он взмахнет руками под буркой вот так. И правда будет словно орел слетел, – сказал Кравченко.

Яков вдруг действительно взмахнул руками и исчез со скалы.

– Сюда идет. Может, увидел чего? – проговорил есаул.

Кравченко поднялся на ноги, подошел к лодке, взял бутыль с белой жидкостью, посмотрел на море и сказал:

– Это вряд ли.

Он снова сел, достал из кармана кусок бумаги, свернул из него воронку и стал заливать в бутылку от вина светлую жидкость. Сильно запахло нефтью.

– Что это такое будет, дядя Коля? – спросил Чиж.

– Пригодится, дядя Федя.

Залив жидкость, Кравченко вставил в прорези фитиль, собрал пробку и ловко вогнал ее обратно в бутылку.

По скале уже спускался Яков.

Он спрыгнул на песок и крикнул:

– Али бежит, рукой машет! Увидел что-то.

Кравченко снова встал, взял из рук Якова бурку, сунул под лодку и сказал:

– Сейчас узнаем, что там такое случилось. Федя, давай я хлебца порежу да сядем вечерять.

Али еще издалека начал размахивать руками и кричать:

– Видел! Видел!

Он тоже обрядился в рыбацкую одежду, но со своими ноговицами расстаться не пожелал. Его лоб, плечи и спина были мокры от пота.

Черкес подбежал к костру, сел и поджал под себя ноги.

– Пароход видел! – сказал он, вытирая пот со лба.

– Далеко? – спросил Биля.

– Версты четыре, у входа в бухту. Якорь бросил.

– Да тот ли? Может, не наш, а какой-то другой?

– Тот. Крался, как волк.

– Название видел?

– Нет. Далеко. В трубу надо смотреть!

– Да тот это! – сказал Яков.

Али вдруг встал, молча разделся догола и бросился в море.

– В трубу смотреть. Может, он и погостил уже у них, – заметил Кравченко, неодобрительно наблюдая за тем, как Али саженками плыл от берега.

– Что ты там бухтишь опять, Николай Степанович? – спросил Биля.

– Да то и гуторю! Не со своими ли он черкесами заодно, которые по нам ударить собираются вместе с турками?

– Сколько их англичане ни мутили на то, но они так и не собрались. Как думаешь, почему?

– Силенок маловато было. Теперь в одну орду соберутся, да еще вместе с англичанином и французом.