Всеволод Шимов - Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации

Однако языковая практика – формальное двуязычие при фактическом полном господстве русского языка, – входила в противоречие с этими устоявшимися и не пересмотренными представлениями о белорусском как о единственном «родном» языке. Это противоречие становилось удобной мишенью для критики со стороны националистов и создавало предпосылки для напряженности и конфликтности на языковой почве.

Аналогичным образом, интеграция с Россией не привела к какому-то концептуальному осмыслению отношений двух стран и народов, в том числе в аспекте культурных и исторических связей. Отношения в рамках Союзного государства всегда строились на подчеркнуто прагматической, приземленной основе, затрагивающей аспекты сугубо экономического взаимодействия. В лучшем случае политики обоих государств ограничивались общими фразами о «братских отношениях», а из истории вспоминали разве что совместную борьбу с нацизмом в годы Великой Отечественной войны.

С началом многовекторного курса, расцвет которого пришелся на вторую половину 2010-х годов, государственная политика в области национального строительства вновь сместилась в сторону построения белорусской идентичности, максимально дистанцированной от России и русских.

По сути, в этот период происходит постепенная реабилитация белорусского национализма, пусть и в сильно смягченном виде. В области исторической памяти основной акцент делается на периодах Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. В национальный исторический пантеон включаются представители польско-литовских шляхетских и магнатских родов (Радзвиллы, Сапеги и др.), чья жизнь и деятельность была связана с территорией Белоруссии, а также такие персонажи, как Адам Мицкевич или Тадеуш Костюшко – деятели польской культуры, но родившиеся на территории Белоруссии, что позволяло говорить о них как о «белорусах». Понятно, что подобные трактовки истории и культуры Белоруссии делают ее максимально не похожей на Россию, способствуя формированию у белорусов чувства отчужденности и обособленности от восточного соседа.

По всей республике открываются многочисленные магазины, торгующие «национальной символикой», в том числе бело-красно-белыми флагами и гербами «Погоня». В 1991-1995 годах они были государственными символами Белоруссии, впоследствии использовались в основном националистической оппозицией, которая настаивает на том, что эти символы – национальные и имеющие давние исторические корни. После событий 2020 года националистическая символика оказалась под негласным запретом.

В языковой сфере в этот период проводится так называемая «мягкая белорусизация». Она практически никак не повлияла на реальное распространение белорусского языка, но способствовала существенному повышению его символического статуса по отношению к русскому. Среди прочего, «мягкая белорусизация» включала в себя планомерный перевод на белорусский язык уличных вывесок и дорожных указателей, внедрение так называемой белорусской латинки (под предлогом удобства навигации для иностранцев).

Пролоббированный Обществом белорусского языка (одна из старейших националистических организаций, действовавших с конца 1980-х и ликвидированная в 2021 г.) Закон о наименовании географических объектов предполагает транслитерацию топонимов только с белорусского языка, благодаря чему в русскоязычном обиходе Белоруссии стали появляться такие нелепости, как улица Гаспадарчая (Хозяйственная) или Будавников (Строителей). Ряд компаний (например, сеть заправок А-100 или белорусское подразделение Samsung) принудительно внедряют обслуживание на белорусском языке. В школах и других учебных заведениях также проводятся регулярные кампании по популяризации белорусского языка.

События 2020 года положили конец этому скоротечному «националистическому ренессансу» и всей политике многовекторности. Александру Лукашенко так и не удалось приручить белорусский национализм, который остался оппозиционной и враждебной ему силой. Несмотря на то, что сами по себе уличные протесты изначально были далеки от националистической повестки, именно националистам удалось оседлать протестную улицу, вооружив ее необходимыми символами и смыслами.

Сегодня националистическая сеть влияния в Белоруссии подвергается жесткой зачистке, на фоне которой становится очевиден идеологический вакуум, в котором оказалась белорусская власть.

Приходится признать, что белорусский национализм оказался единственной целостной и хорошо проработанной идеологией национального самоопределения, а руководство страны так и не смогло предложить ему какой-то внятной альтернативы, лишь препятствуя или потворствуя националистическим тенденциям в зависимости от текущей конъюнктуры.

На фоне непоследовательной и противоречивой политики государства белорусские националисты продолжают вести свою пропаганду, особенно среди политически активной молодежи. Кроме того, белорусский национализм, будучи естественным союзником и орудием Запада в его политике «сдерживания» России, имеет надежный тыл и постоянные источники финансирования.

Поэтому перспектива нового, и уже гораздо более глубокого реванша белорусского национализма выглядит вполне реальной.

Есть ли альтернативы белорусскому национализму и возможна ли белорусская идентичность, дружественная России и ориентированная на нее? Как представляется, вполне.

Сам по себе белорусский национализм возник на рубеже XIX-XX веков как антитеза такому течению общественно-политической мысли, как западнорусизм. Это течение, развивавшееся среди белорусской православной интеллигенции в дореволюционной России, исходило из того, что белорусы наравне с великороссами и малороссами образуют единый русский народ, а сама Белоруссия является самобытной, но неотъемлемой частью исторической Руси.

В рамках западнорусской традиции был создан масштабный исторический нарратив, доказывавший, что, несмотря на века обособленного от Великороссии существования в составе Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, белорусы не утратили русского самосознания и культуры, хотя и испытали заметное польское влияние [1].

С точки зрения западнорусизма, Белоруссия является частью более широкого исторического региона – Западной России, или Западной Руси, т.е. той части исторической Руси, которая после распада древнерусского государства оказалась под многовековым литовско-польским владычеством. С этой точки зрения, к Западной Руси относится не только Белоруссия, но и значительная часть территории Украины. Однако в узком смысле понятие Западная Русь закрепилось именно за белорусскими землями, а западнорусистами стали называть белорусских сторонников общерусского единства.