Андрей Воронов-Оренбургский - Железный поход. Том пятый. Дарго

…С каменным лицом выслушивая доклады то и дело подъезжавших к нему мюршидов, Шамиль ни на миг не упускал из виду поляка. Имаму была небезразлична реакция бывшего царского офицера Генерального штаба на увиденные им оборонительные рубежи для защиты Дарго. Но не только это заботило Великого горца. Всю жизнь он полагался прежде всего не на ум и даже не на боевой опыт, но на свое звериное чутье, которое ни разу не подводило в самые трудные и роковые моменты его жизни. И теперь эта природная интуиция не давала ему расслабиться. Шамиль с первого дня их знакомства выделил для себя острую память поляка, запоминавшего любую мелочь, сказанную в разговорах.

…Общаясь с перебежчиком, имам держал ухо востро, вслушивался в интонацию иноверца – нет ли в ней тайной насмешки, какого-нибудь скрытого смысла. Цепко следила за поляком и охрана Шамиля, наблюдая за каждым жестом и поворотом его головы своими черными, жгучими, как у хищных птиц, глазами.

– Что скажешь, Диамег-Борги? Прочны ли наши завалы? Хороши ли «волчьи ямы», расставленные на русского медведя? – Краснобородый Шамиль чуть улыбался уголками губ.

– Да. Предчувствую, тут будет много пролито крови.

– Чьей? – Взор гимринца стал острым, как сталь.

– Полагаю, не только русской… – выдержал взгляд имама Извинский. – Хорошо, что земля сухая. Русские не смогут подойти бесшумно к вашим форпостам.

– Егеря никогда не скрывают своего шага, – снисходительно усмехнулся над замечанием офицера Шамиль, но полковник отрицательно покачал головой:

– Я говорю не о них… У Воронцова неплохая разведка. Она может прежде доложить в штаб, в каких местах находятся ваши «сюрпризы» для русской пехоты и кавалерии. Кстати, эта разведка на две трети состоит из ваших горцев… Смею полагать, они столь же искусные следопыты, как и…

– Они не горцы, Диамбег-Борги! – Скулы Шамиля дрогнули и налились темным свинцом. – Горы отреклись от них. Они оказались шакалами и, клянусь Кораном, сдохнут ими… Что же до разведки урусов, – имам куснул зубами упрямый завиток своей огненной бороды и твердо скрепил: – …мои ичкерийские волки уже позаботились об этом.

Георгий благоразумно промолчал. Спорить с деспотичным владыкой гор, от которого всецело зависела его судьба, тем более на столь щекотливую тему, было равносильно самоубийству. Ко всему прочему, за последние пять дней своего пребывания в Дарго он узнал истинное положение вещей. И оно, по всем статьям, было не в пользу графа Воронцова. Силы горцев значительно превосходили количество мундирной силы царских полков. Мюриды Шамиля, и вправду, подобно голодным волчьим стаям, день и ночь рыскали вокруг измученных поредевших отрядов неприятеля, вынюхивали тропы, прислушивались к вою ветра, ржанию казачьих табунов и безжалостно выбивали свинцом зазевавшихся егерей. Поляк не мог нарадоваться и хищной сути горцев, их инстинктам погони и кровной мести, которым столичные стратеги с бездарной неловкостью и раздутой самонадеянностью год за годом хотели противопоставить свою имперскую волю третьего Рима и безуспешно навязать правила европейской войны.

Одно раздражало Георгия в басурманском стане, вселяя неуверенность, а то и тихое бешенство. Горцы, как ни крути, признавали в нем лишь гяура-перебежчика и потому не доверяли… Не доверял Извинскому и Шамиль, видя в вероломном двуличном поляке скрытую до поры угрозу.

«Неблагодарные скоты, морды татарские… так и зрят во мне тлеющий фитиль царской разведки… Где им понять сердце шляхтича, разобраться в причинах, побудивших меня изменить императорской присяге?.. – со злой иронией усмехался в душе Жорж. – Похоже, для этих волков я – сочный кусок парной телятины, который в их скопище подбросил Воронцов, предварительно обваляв его в смертоносном стрихнине. Ну, да черт с их химерами… Лишь бы мой ход в этой партии послужил победе в задуманной игре».

– Русские на Дарго пойдут двумя отрядами. Уверен, с разных сторон… – Георгий натянул повод и посмотрел на ехавшего рядом Шамиля. Ни тени эмоций не было видно на бесстрастном и холодном, как наковальня, лице имама.

– Это я знаю. Что еще скажешь, союзник? – Шамиль, похоже, хотел уязвить царского полковника-дезертира, задеть в нем гордость и честь и тем самым вызвать его на горячий и откровенный разговор. Но тот не поддался на уловку гимринца и сдержанно продолжал:

– Их фланги, как обычно, будут защищены боковыми прикрытиями. Обозы, кавалерия, больные и раненые, фуражиры и прочая обслуга будут находиться внутри колонны. Вы знаете, русские не бросают раненых…

– Мы тоже. – Шамиль, понимая, что прием его не удался, и он вынужден временно отступить, смягчил тон: – Что дальше, Диамбег-Борги? Я рад, что Аллах послал нам тебя.

– Было бы хорошо еще на подступах рассечь их оборону, пока артиллерия в строю… Рассеять пехоту по лесу и уничтожить. Сильные стороны врага: это его тяжелые дальнобойные орудия и штыковые атаки… Куринцы и кабардинцы – испытанный народ, бравости духа им не занимать.

– Это ты мне говоришь? – не удержался Шамиль. – Мои шашки рубят их уже двадцать пять лет!

– Вот именно, «уже двадцать пять лет»… и что же?

– Да… – Имам с трудом подавил в себе вспышку гнева. – Урус смелый в атаке, это правда… Но если я соглашусь с твоими доводами, чем докажешь, что это не западня? Неужели ты думаешь, сардар, я так глуп, что поверю на слово и брошу своих воинов Аллаха на штыки гяуров по твоему совету?

– Я что-то не пойму вас, высокочтимый имам… Кто у кого из нас спрашивает совета? И почему вы не доверяете мне? Зачем тогда было дарить мне столь дорогую вещь? – Георгий вытер платком со лба выступивший пот и похлопал рукой по кривой сабле в узорных золоченых ножнах.

– Придержи язык, полковник. Желания и действия имама не обсуждаются. Так чем докажешь свою правоту?

– Пошлите лазутчика. Пошлите целую партию, если угодно! И вы убедитесь в верности моих слов.

– А если все это изначально задумано вашей разведкой? – Шамиль, глядя исподлобья, зловеще усмехнулся.

– Ну как мне вам доказать? – теряя на миг самообладание, выкрикнул Георгий. – Решайте сами. Вам виднее.

– Не сомневайся. Решим. —Имам лениво посмотрел на солнце, на бредущие в небе стада облаков, на угрюмую свиту своих мюридов, готовых по одному его кивку разорвать на части неугодного человека… и вдруг дружелюбно обратился к поляку: – Ты обижаешься – «почему не доверяем»? Да потому, что ты покуда не наш. У нас говорят: «Осла в табуне уши выдают». Да, порох и свинец, некоторые сведения о дислокации урусов… это все хорошо. Но я и хорошо платил тебе, Диамбег-Борги. Не ленись, полковник. Я трачу на тебя много серебра, очень много, лишая его других. Не разочаруй меня… А насчет «доверяем – проверяем» – не бойся, уважаемый. Огнем и водой клянусь, у тебя еще будет время доказать свою братскую преданность и верность Кавказу. Тебе скажут, когда придет время. И запомни: будешь сладок людям – проглотят, будешь горек – выплюнут. Держись золотой середины – не прогадаешь.