Анна Богданова - Пять лет замужества. Условно

Господин Косточкин действительно помимо своей жены имел пять аптечных киосков, один аптечный пункт и аптеку в центре города, мухлевал с лекарствами, продавая подделки, и успешно уворачивался от налогов. Ему действительно сорок пять лет, и он довольно грузный для своего небольшого роста. Больше всего на свете любит вкусно поесть потому, что сладко спать ему не удаётся из-за ночных терзающих его кошмаров, связанных с налоговой инспекцией и людьми в милицейской форме. Также снится ему сон, будто бы он в зале суда. Он почему-то делает доклад о пользе активированного угля, и вдруг оказывается, что вовсе не доклад он делает, а говорит своё последнее слово перед вынесением приговора. И так он по ночам орёт, бедолага, что будит не только свою жену с белёсой дочерью, но и всё семейство начальника отделения связи, что живет с ним по соседству. Когда неприятная новость о прибывшей в N ревизорше из Москвы достигла его опушённых ушей, Антон Петрович сразу понял, что проверка эта касается только его одного и таинственная Анфиса Распекаева прибыла из Аптечного Управления по поводу именно его тёмной фармацевтической деятельности.

– Жаль, Кокосова нет! – с искренним сожалением проговорила Светлана Тимофеевна, отойдя от супругов Косточкиных.

– А кто такой Кокосов? И почему его нет сегодня? – оживлённо спросила Анфиса – её чрезвычайно заинтересовал человек с редкой ореховой фамилией.

– Единственный порядочный и безумно богатый человек! Наичестнейший человек! Наш банкир. Сейчас в Швейцарии. Его пригласили на съезд банкиров. Так-то! – с гордостью заявила Коловратова, будто говоря – мы, мол, тоже не лыком шиты! – Поехал укреплять сотрудничество между нашим, энским, и швейцарским банками, обмениваться опытом, развивать экономические, инвестиционные и научные социальные программы. Так мне перед отъездом и сказал!

– А когда, когда он обратно-то приедет? – с нетерпением спросила Анфиса, почувствовав, что поймала на крючок крупную рыбу, сравнимую, наверное, только с китом, хотя кита, конечно, на крючок вряд ли поймаешь.

– Не раньше чем месяцев эдак через пять, а то и шесть, – мечтательно сказала градоначальница.

– Да что ж там, в Швейцарии, столько времени делать-то можно? – сердце нашей героини обливалось кровью – не успела рыбка заглотить приманку, как сорвалась и исчезла в бездонном, мутном океане бытия – даже при огромном желании Анфиса ну никак не успела бы окрутить его за три месяца, отведенных её безжалостной полоумной тёткой.

– Ха! Что?! Развитие перспективных экономических, инвестиционных, научных и социальных программ времени требует – это вам не в бирюльки играть! Ах, какой мужчина! Мечта, а не мужчина! – и Светлана Тимофеевна закрыла глаза, пытаясь детально восстановить в своей памяти образ самого богатого и честного человека в городе. Он, пожалуй, один среди всех оставался равнодушен к бесстыжему вихлянию бёдер жены мэра, потому что не боялся никого и ничего, твёрдо стоял на ногах, ни от кого не зависел и никому не был должен.

– А он женат? – на всякий случай спросила Распекаева.

– Нет! Сорокалетний красавец, умён, не женат, сказочно богат и... обаятелен до помутнения рассудка, – с блеском в глазах и нескрываемой страстью в голосе проговорила супруга мэра.

«Всё как будто складывается против меня! Все как будто бы сговорились! И нужно же было единственному богатому человеку города уехать именно тогда, когда приехала я! И на такой долгий срок! Это катастрофа!» – в отчаянии думала Анфиса, в то время как Светлана Тимофеевна указала кивком на группу хорошо одетых мужчин и женщин, что вели между собой неторопливую беседу ни о чём с серьёзным выражением на лицах.

– Это представители так называемого слоя новой русской буржуазии. Все они за городом живут, в собственных коттеджах, – прокомментировала Коловратова.

– Да что вы говорите?! И все, наверное, своё дело имеют? – оживилась Анфиса, надеясь найти для себя мужа из прослойки новой русской буржуазии, раз уж с Кокосовым не получилось.

– Кто имеет, а кто в столице наворовал и теперь на проценты живёт. Взять, к примеру, Коноклячкиных, – и градоначальница подбородком своим ткнула в сторону довольно приятного человека (если не сказать красивого) лет тридцати восьми, светловолосого, светлоглазого, с незначительным излишком веса, с мягкими, инфантильными чертами лица. Вообще, если присмотреться к этому довольно приятному человеку, скоро заметишь в облике его детскость какую-то и необычайную флегматичность – он чем-то напоминал сонную муху, которую некстати раньше времени разбудили. – Никанор Иваныч Коноклячкин – дурак дураком. Представляете, голубушка, открыл завод по изготовлению резиновых перчаток для ног! Это ж дикость какая-то!

– Для ног?! Зачем? – изумилась Распекаева.

– Говорит, раз существуют перчатки для рук, то почему же не может быть перчаток для ног. Если авария какая-нибудь – кран, предположим, сорвёт и весь дом водой зальёт. Что тогда делать? По горячей воде босиком ходить и нежные пятки шпарить? Надел, говорит, на ноги перчатки, и порядок. Ну не глупо? Скажите на милость. Я вообще не понимаю, как он себе капитал сумел сколотить! Совершенно ничего делать не умеет! Размазня, одним словом! Но рассказывают, что живя в Москве, он, лёжа на диване, подписывал какие-то фальшивые бумаги. Что за бумаги, неизвестно, я лишь знаю, что почерк у него великолепный – каллиграфический. Это-то, наверное, и есть его единственный талант. За счёт этих подписей он скопил нешуточный капитал, вовремя, как говорится, сделал ноги и обосновался тут, в тридцати километрах от города выстроил дом, скупил достаточное количество земли и назвал это место в свою честь – Коноклячкино. А рядом – вон, видите, в голубом шёлковом платье, его жена – Ульяна Прокоповна, под стать мужу, поддерживает все его идеи, – Светлана Тимофеевна осушила рюмку водки, дабы промочить горло, и продолжила: – С виду очень мила. Не правда ли? Но глупа, как пробка. Они даже похожи – как будто не муж с женой, а брат с сестрой.

– А кто вон тот солидный господин во фраке? – спросила Распекаева.

– Пётр Мироныч Долгополов – король энских бензоколонок, разведён, двое детей от первого брака, живёт за городом с некой Аглаей Швабриной – видите, рядом с ним стоит высокая такая каланча в красном? Он её сюда привёз из М. О ней одно скажу – девка с придурью. Будет вас к себе зазывать – не вздумайте ехать, замучает своей картинной галереей. Возомнила себя коллекционеркой – всякую бредятину скупает! – сказала и тут же осеклась. – Впрочем, если позовут – съездите, может, вам и понравится эта самая картинная галерея. А вон Тютюркины, у окна стоят. Опять ругаются! Они вечно ругаются. Захар Олегович у нас – владелец игорных автоматов, Ирина Викторовна – два года назад родила наследника и буквально заболела детьми – постоянно собирает деньги для эрского детского дома.