Юрий Денисов - Версия-21

На меня очень тяжелое впечатление произвели книги адмирала Кузнецова. Такое впечатление, что о разных флотах писали разные люди. Опубликованы воспоминания командующего Северным флотом адмирала Арсения Головко. Опубликованы очень своеобразные и подробные воспоминания начальника штаба Балтийского флота адмирала Юрия Пантелеева. Об обстановке на Черноморском флоте написано очень много, и ничего и никак не стыкуется. Об этом, я надеюсь, мы поговорим подробнее».

Орлов продолжает: «И вот что, мои дорогие товарищи! Я считаю, что наша история начинается с маневров, с неудачного десанта под Одессой, с исчезновения из событий адмирала Исакова и генерала Черевиченко, командующего Одесским военным округом. И здесь нам нужно внимательно изучить мемуары Маршала Матвея Васильевича Захарова, в те времена начальника штаба Одесского военного округа. У него много интересного: и о маневрах, и о создании Южного фронта, и о Директиве №1, и многое другое. Если бы не эти события, тема налета звучала бы по-другому. И позволю себе маленькое замечание относительно мемуаров наших военачальников. Писали их, как правило, наемные журналисты, мало сведующие в вопросах военной истории, военной и флотской жизни. Да еще под контролем военного отдела ЦК КПСС и главного политического управления СА и ВМФ. Здесь характерны воспоминания генерала Павла Ивановича Батова, в то время командующего 9-м особым стрелковым корпусом в Крыму, со штабом в Симферополе. Там, например, описано, как утром 22 июня немцы пробомбили штаб Стрелковой дивизии в Симферополе. И как после этого на столе перед Батовым и его офицерами лежат осколки бомб, а Батов думает: „Вот как начинаются войны, вот как гибнут люди!“ Все это – чепуха несусветная! Симферополь утром 22 июня никто не бомбил. А Павел Иванович Батов, до этого, прошел три войны и прекрасно знал, как гибнут люди. Думаю, что зачастую наши военачальники не только не писали свои мемуары, но даже и не читали их».

После Орлова в беседу вступил Победимцев: «Да, – молвил он, – ситуация для нас оказалась необычной. Кроме всего прочего, я попытался найти факты о налете на Севастополь в иностранных источниках. А их – нет. А вот, что есть. Генерал-полковник Франц Гальдер, начальник немецкого Генерального штаба сухопутных войск, написал в своем знаменитом дневнике, что военно-морские базы СССР не следует атаковать ни немецкими военно-морскими силами, ни немецкими военно-воздушными силами. Так в июне 1941 года и происходило. Русский исследователь Зефиров и немецкий исследователь Барр совместно издали книгу „Свастика в небе“, где подробно описали действия немецких ВВС в начале войны, в том числе и на Южном фланге. И в этой книге нет ни единого слова о налете на Севастополь. Налеты на Севастополь начались только 4 ноября, во время первого штурма, а до этого на Севастополь не упало ни одной бомбы. Русский исследователь Якубович провел тщательный анализ распределения сил люфтваффе в первый день войны. Ни одного самолета, по его данным, не было выделено для бомбежки военно-морских баз СССР. В ФРГ наконец-то вышла 10-томная „История второй мировой войны“, и там нет ни слова о налете на Севастополь 22 июня 1941 года».

Друзья помолчали, но долго молчать было некогда. Из кабинета директора стали доноситься шумы и звуки, свидетельствующие о подготовке неофициальной части международного дня библиотек. Но Эдуарду по его теме несколько минут все-таки дали. Эдуард собрал материалы по обстановке вокруг Черноморского флота в ночь на 22 июня и быстро четкой скороговоркой изложил свои впечатления: «У меня, как и у вас, господа офицеры, больше вопросов, чем ответов. Несколько слов о флотских маневрах. Никогда они не проводились в такое время. О целях и задачах этих маневров никто не пишет. И только в книге адмирала Азарова „Осажденная Одесса“, изданной и до Кузнецова, и до Жукова, четко и ясно написано, что главной задачей учений флота была отработка высадки десанта с кораблей на берег в небывалых доселе размерах, в составе целой дивизии. Официальная история и историки официального направления этот факт яростно отвергают. И никогда нигде не пишут об артиллерийских стрельбах, взаимодействии с подводными лодками, о совместных действиях с авиацией. А в воспоминаниях летчика Николая Денисова одной фразой упомянуто, что основной задачей их истребительного полка, базирующегося на аэродроме под Евпаторией, скорее всего это аэродром Саки, было прикрытие десанта с воздуха. Но о том, как, что и где он прикрывал – ни слова. У одного из авторов промелькнуло, что во время маневров над флотом висели немецкие разведывательные самолеты. А бороться с ними никакой возможности не было, да никто, собственно, и не боролся».

Эдуард легким поклоном головы поблагодарил друзей за внимание и устроился на своем месте.

В разговор тихо и осторожно вступил Орлов: «Не менее загадочны, чем в Севастополе, события этой ночи – в Одесском военном округе. Когда и как был образован Южный фронт? Историки спорят: то ли 21-го, то ли 24-го июня. Когда и каким образом назначался командующий? В интернете я даже обнаружил черновик документа, по которому командующим Южным фронтом 21 июня назначается генерал армии Тюленев, с оставлением за ним должности командующего Московским военным округом. Это что? Намечалась командировка в Бухарест? На несколько дней? Где был командующий Одесским военным округом Черевиченко? Почему войсками в первые часы войны командует начальник штаба генерал Матвей Васильевич Захаров? И как командует? Если судить по его, якобы неопубликованным, а потом опубликованным мемуарам, это – не управление войсками, а сумасшедший дом! И у всех у нас один вопрос: почему на Дунайскую флотилию и аэродромы Одесского военного округа нападают в 4.40 утра, а на Севастополь и Черноморский флот – в 3 часа утра? Всего, товарищи офицеры, о чем я вам рассказал, я коснулся очень бегло, просто погрузившись в имеющийся под рукой материал. Времени все продумать, сопоставить, проанализировать, пока не было. Вы уж извините. Я обещаю, что подготовлюсь посерьезнее и при следующей нашей встрече расскажу обо всем подробнее и осмысленнее. Воспоминания маршала Матвея Васильевича Захарова, в том виде, в котором они есть в открытом доступе, очень тяжелы для восприятия простым человеческим пониманием. В них надо вчитываться, вдумываться, все сопоставлять, и только тогда, может, удастся извлечь искры правды. К следующей встрече обещаю подготовиться серьезно».

Орлов грустно застыл в своем кресле. Вновь надвинулась звенящая тишина. Друзья так увлеклись, что и не заметили, что и в читальном зале, и за его окнами уже совсем темно. Но до контрольного времени оставалось еще несколько минут, и Карамзин на правах председателя взял эти несколько минут для своего заключительного слова. «Да, – тяжело вздохнул Георгий Михайлович, – наша сегодняшняя встреча оказалась, к сожалению, малопродуктивной. Но мы поняли, что тема, за которую мы взялись, совсем нелегкая, и кавалерийским наскоком нам ее не взять. Мы хорошо очертили перечень первоисточников, и я предлагаю, чтобы каждый из нас взял определенную часть мемуаров, документов, книг, и каждый по своей части выработал полное окончательное знание всех фактов, ситуаций и мнений для следующей нашей встречи.