Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Я. Рейтенфельс (1670 – 73): «Деревенские жители в Московии называются крестьянами, или черным, или лесным людом, ведут, хотя и самый простой образ жизни, но далеко не самый счастливый, ибо, являя собою наружно, в пище, одежде и ежедневных трудах, как бы образец простоты золотого века, они, до настоящего времени, при этом находятся в глубочайшем невежестве относительно Божественного Откровения, и нравы их до того грубы, что нет возможности вполне достойно оплакать их. Будучи обречены на тяжкую работу и прикрепощены к земле, эти люди безнаказанно оскверняют праздничные дни, благодаря снисхождению законов, работою на самих себя, дабы не, пропасть, так, как, в течение всей недели они обязаны в поте лица трудиться на своих господ. Тяжелыми податями они доведены до такой бедности, что ничего не имеют кроме кое–какой изорванной одежды и коровы с подойником. В Перми, Самоедии и других, с ними соседних областях, они и по сю пору, ни разу даже не пробовали хлеба, а питаются рыбою, сушеною на солнце. При таком скудном питании, они жадно пьют водку, считая ее нектаром, средством для согревания и лекарством от всех болезней . В Московии есть также и рабы – редкое и несправедливое явление между христианами– из которых некоторые несут рабское иго до самой смерти, а некоторые в течение известного срока. Дело в том, что многие добровольно продают самих себя в рабство, многие делаются таковыми или из–за долгов, или по какой–нибудь другой причине. Мало того, отцы имеют право, полное и законное, продавать своих сыновей четыре раза на известный срок, а мужья – жен, причем сыновья освобождаются из–под родительской власти и становятся сами полноправными лишь после четвертой продажи». Если не забыли еще про законы о рабах времен Марка Аврелия (161 – 180 годы новой эры), которые запрещали не только продавать семью в разные руки, но и принуждать рабынь к проституции, то и замечания мои не нужны.

А. Дженкинсон (1557 – 1572): «В каждом городе есть распивочная таверна, которую царь иногда отдает на откуп, а иногда жалует на год или на два какому–нибудь князю иди дворянину в награду за его заслуги. Тогда последний на весь срок становится господином всего города, грабя, расхищая и делая все, что ему угодно. Однако когда он разживется, царь отзывает его и снова посылает на войну, где тот спускает все, что успел неправедно нажить. Таким образом, войны влекут за собой мало расходов для царя, но вся тяжесть ложится на бедное население». Никак, в наши дни наш президент в Чечне воюет на свою зарплату?

Многие русские национальные черты произошли и закрепились в генах от описываемых очевидцами событий. Но главное – это постоянный страх вообще и страх перед любым начальником в частности. Бояться надо всего, вся жизнь проходит крадучись, скрывая не только свое добро, чувства, но и даже мысли. Царь – это жестокий бог, которому поклоняется народ, все до единого.

Россия – Страна Большого Ада

Надписи на картах и их вольный перевод. На карте 18 века: за Уралом – Сибирь, до Урала – Москоавский Ад, новгородский север – Россия. Новгород: одинокая борьба державной общины с монархической властью. Аракчеев в Новгородчине. Плеханов о Новгороде.

В этой связи обращают на себя внимание старинные географические карты, которым авторы «Новохрона–2» уделили большое внимание. На этих картах поперек всей России написано: Grande Tartarien. Авторы пытаются эту надпись «расшифровать» как Большая Татария. Но это неправильный перевод. Созвучие тартарии с татарией они умышленно превращают в татарию. «Гранде Тартариен» в точном переводе – это Большой Ад, Страна Большого Ада, Адская страна. К татарам это не имеет никакого отношения. Словарь античности: «тартар (греч. Tartaros, лат. Tartarus), мрачная бездна в глубине земли, находящаяся на таком же отдалении от ее поверхности, как земля от неба. Тартар окружен медными стенами и рекой Пирифлегетон; считается нижней частью преисподней, в которой томились Кронос и богопреступники». Большой энциклопедический словарь: «тартар, в греческой мифологии бездна в недрах земли, куда Зевс низверг титанов; царство мертвых. Отсюда выражение «провалиться в тартарары». На карте из Британской энциклопедии 18 века («новохрон–2») за Уралом написано: Siberia – Сибирь, в европейской части написано: Moscovite Tartary – Московский Тартар, то есть Московский Ад. Только выше Москвы, к северу от нее написано Russia – Россия. На французской карте (там же) над российской Евразией написано Большой Тартар, над европейской Россией написано Московский Тартар. Только в конце 18 века (английская карта 1771 года) стали писать: Российская империя. Вероятно, из–за знаменитой переписки Екатерины Великой с Вольтером, через 5 лет после смерти, которого она ввела самое жестокое крепостное право.

Теперь я хочу доказать, что виной всего этого Тартара–Ада является Московская Русь. История полна войн Московской Руси с Новгородом и Псковом. Этим войнам уделено столько же внимания, сколько и «взятиям Казани», если не больше. Наконец, завоевали. Цитирую Б. Чичерина (1828 – 1904): «Из русских общин, только Новгород и Псков выработали прочную общинную организацию; и это служит доказательством, что начала права и политической свободы не были чужды русскому обществу, что они искони лежали в нем, как и во всех других европейских народах». Остановим и скажем, что пример Новгорода и Пскова как раз не служит доказательством, распространяющимся на Московскую Русь, которая «переехала» из Ярославской Руси. Потому и воевали, но работорговцы вышли победителями в борьбе с демократией, так как работорговля приносила большие доходы, а народ свой не жалели. На закупку оружия продавали часть народа, остаток вооружали и посылали в бой на Новгород. А вот следующая цитата из Б. Чичерина ближе к истине: «Тогда как на Западе, который весь был усеян вольными общинами, города заключают союзы между собою, завоевывают себе права, отношения Новгорода к великим князьям представляют одинокую борьбу державной общины с более и более усиливающеюся монархической властью. Отсюда то поразительное явление, что жизнь Новгорода и Пскова, со всею шириною развивающейся в них политической свободы, прошла в русской истории совершенно бесследно, не оставив по себе ни преданий, ни общественных сил, ни каких–либо учреждений в государстве».Но уважаемый историк должен был сказать здесь же, а не «поражаться»: треть убили сразу, остальных разослали порознь по самым гиблым местам, чтобы и поговорить было не с кем, а «освободившиеся» новгородские и псковские земли заселили потомственными рабами и их владельцами из Московской Руси. Но даже земля новгородская была пропитана, наверное, духом свободы, потому что Б. Чичерин продолжил: «И спустя около трех веков, как бы пораженная каким–то проклятием, обреченная на бедствия, область новгородская долженствовала подвергнуться новым ужасам и опустошениям от военных поселений: Аракчеев напомнил царя Ивана Васильевича». Да «не обречена она богом была», самодержавием, царем, «единой неделимой» обречена. Это называется тотальным искоренением свободомыслия, ростков демократии, рассчитанном на века вперед. Чтобы не могло оно возродиться больше никогда.