Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Интересен вопрос о жизнеспособности насекомых. Это все подметил Станислав Лемм. Он пишет, что насекомые, в частности муравьи, имеют в своем теле очень мало воды (млекопитающие и человек на 70–97 процентов состоит из воды), жизнедеятельность их полна тайн и очень эффективна. Они легко переносят грузы в пять–шесть раз больше веса собственного тела. Невозможно себе представить человека, несущего на себе груз, как на маленьком грузовичке, например УАЗ или ГАЗель. Кажется, они не боятся радиации. Другими словами, это в десятки раз более эффективное создание, чем млекопитающие и сам человек. И организация у них более совершенная. Невозможно себе представить, где хранится столь много инстинкта, в их крошечных головках? Или у них есть банк данных, распределенный между особями? Познание человека неисчерпаемо?

Я уже, по–моему, сказал, что напишу статью, как я понимаю Бога.

Классические тотем и табу у австралийских аборигенов

как у изолированных народов

Чтобы окончательно расстаться с Фрейдом, посоветую вам вернуться к его цитате об австралийских аборигенах. Для ленивых повторю суть, австралийские аборигены:

не родственники даже ближайшим своим соседям с островов, меланезийцам, полинезийцам, малайцам;

никаких жилищ не строят;

ни земледелия, ни домашних животных, исключая собак, не знают;

не знают даже примитивного гончарного искусства;

питаются дикими животными и кореньями;

не имеют ни королей, ни вождей.

Но:

все вопросы решают на собраниях взрослых мужчин;

«с тщательной заботливостью и мучительной строгостью избегают инцестуозные половые сношения».

И при такой, им самим предоставленной, характеристике австралийских аборигенов Фрейд считает, что доказал происхождение тотема и табу у них? И происхождение патриархата? И происхождение «первичной демократии»? И «постановку женщин» на то самое место, на котором они стоят сегодня в «цивилизованном мире»?

Если вы все еще продолжаете верить Фрейду, прошу на этом самом месте мою книгу закрыть, она не для Вас. Для тех, кто не закрыл, продолжу.

На месте Фрейда я бы обязательно вернулся к этой отправной точке его исследования. Кстати, позаимствованной им у того же Фрэзера, и попытался объяснить, как же аборигены, создавшие тотем и табу, величайшее достижение человечества, по мнению многих, не сравнимое по значительности с тем же «колесом» и «глиняным горшком» (см. мой раздел о научно–техническом прогрессе), вдруг все забыли. Остались при собаках только. А, в таком виде, как они представлены нам Фрейдом, никакие табу и тотем им не по плечу. «Собрания взрослых мужчин» – это тоже для них большая роскошь. Инцеста, промискуитета и лозунга: «кто смел, тот и съел» с них вполне достаточно. То, что Фрейд не вернулся к этой своей характеристике австралийских аборигенов, ясно показывает, что у него совсем другая цель была: зациклить всех нас на любимом «эдиповом комплексе», боге–отце и оставить женщин, не упоминая их, там, где они сейчас находятся, в так называемом патриархате, первым проповедником которого был иудаизм.

Но я не могу этих милых аборигенов так оставить, пусть они на своем «собрании взрослых мужчин» это отметят. Я был заворожен авторами «новохрона–1», которые, продекларировали, что не могло быть так, что древнегреческое великое искусство вдруг, ни с того, ни с сего, было забыто в «мрачное средневековье», а потом вернулось к нам в эпоху Возрождения. Они сказали, подтверждая свою мысль, что, если порох изобретен, то не может быть, чтобы люди вдруг забыли, как он делается. Таких примеров они привели достаточно, чтобы я им поверил на слово, не раздумывая. Может быть, зря? Бывают случаи, когда ненужное забывается. Первый пример. Женщина уехала в Германию, зная немецких слов не более полусотни. Прожила там, исключительно общаясь по–немецки менее двух лет, и приехала погостить в Россию. Я заметил, что она трудно подбирает русские слова при общении, и спросил ее об этом. Знаешь, я мысленно говорю тебе по–немецки, а потом вслух тебе перевожу, ответила она. А русские слова никак не находятся. Вот те на, подумал я, и даже пошутил вслух, несколько ехидно. Теперь жалею, подумав об аборигенах.

Второй пример, уже имеющий «общественное звучание». Еще в 1880 году Владимир Даль от иностранного слова «скоп – смотрю, показываю – скопец» привел в своем уникальном исследовании русского языка до тридцати–сорока слов–производных. Через неполных семьдесят лет, в 1949 году, никто иной, а Сергей Ожегов — «известный русский филолог», уже забыл вообще, что такое «скопец», написав кратко: «то же, что кастрат». И никаких больше известий о когда–то столь «словообразующем корне». Примеров приводить больше не буду, хотя приводить их можно бесконечно. То, что не нужно, не применяется, забывается почти мгновенно. Хоть язык, хоть искусство, все забывается, если не находит повседневного применения. И порох бы забыли. К сожалению, он все время применялся.

К австралийским аборигенам можно применить принцип забывания «ненужных вещей», но тогда надо показать, какие именно ими «вещи» забыты и почему это произошло? Почему они оказались ненужными? Но можно не задаваться этой целью, а просто выяснить: может быть, они не «забывали», а им то, что всем нужно, было вообще не нужно и они «это» не создавали вообще? Тогда поиск можно сузить и спросить: что нужно и не нужно австралийским аборигенам? Попытаюсь, но сначала, как я всегда делаю, о географических особенностях Австралии.

То, что Австралия в свое время «отплыла» от Гондваны (когда–то единого материка матушки–земли) многим известно. «Статисты» и «мобилисты» от геологии долго об этом спорили, но, по–моему, сегодня уже договорились о том, что действительно «отплыла». И об этом анекдот, сочиненный мобилистами–победителями. Дескать, в Австралии, на ее северо–западном берегу, нашли то ли половину бронтозавра, то ли тиранозавра, тело которого было отрезано как бритвой. Мобилисты сразу решили, что его разорвало в то время, когда Австралию только–только отрывало от Гондваны с юго–востока нынешней Африки и от Азии, где сейчас Аравийское море. На траверзе находки они и стали прочесывать берега Африки и Азии. И, что вы думаете, нашли это место, а там – вторую половину этого древнего животного. Приставили – в самый раз. Тогда статисты и сдались. Раз уж сами статисты–геологи сдались, то нам и подавно, надо версию принимать. Однозначно: отплывала. Значит, родственников австралийских аборигенов надо поискать на берегах от мыса Доброй надежды и до Персидского залива. Не забыть, также, поискать в Южной Америке, на хвостике Аргентины, в районе Огненной земли. Этот кусочек тоже в составе Гондваны граничил с Австралией.